Двери большого старинного дома распахнуты. Кто-то фальшиво напевал в микрофон печальную модную песенку; слышался резкий неприятный смех явно подвыпившей женщины.
Дождь прекратился еще до захода солнца, оставив на улицах потоки липкой черной грязи. Вдалеке освещенная золотистым лунным светом показалась вереница миртовых деревьев. Весьма странные поминки по трагически погибшему пожарнику, с сожалением подумал Джон, коснувшись своей изуродованной ладонью створки полуоткрытой двери.
— Вы входите или выходите? — раздался ворчливый голос за его спиной.
— Вхожу.
В холле было почти столько же народу, как и в гостиной: и молодые, и старики, и люди средних лет. У Майка было много друзей.
Джон все больше чувствовал себя здесь изгоем, чужим. Он задумчиво облокотился о перила лестницы. Надо подумать, где искать Бетси, — на кухне или, может быть, на втором этаже, где она укладывает своих дочерей спать?
Его ищущий взгляд остановился на площадке второго этажа. Комната Джона раньше находилась в дальнем конце коридора, Бетси — ближе к лестнице. Поэтому он дважды в день проходил мимо ее спальни.
В разгар знойного лета Бетси на ночь оставляла открытыми окна и дверь, устраивая сквозняк. Джон никогда не забудет, какой шок пережил однажды, увидев обнаженные смугловатые бедра и проглянувший сквозь тончайшую ткань коротенькой пижамы золотисто-рыжий кудрявый треугольник девственного лона крепко спавшей Бетси.
Истинные джентльмены в таких пикантных случаях отворачиваются, проходя мимо. Но все дело в том, что по единодушному мнению жителей Грэнтли, Джон был скорее заправским ловеласом. И его совсем не волновало сложившееся о нём далеко нелицеприятное мнение обитателей Грэнтли.
Долгими ночами Джон метался без сна, охваченный желанием обладать Бетси, которая была так близко. Но меньше всего на свете он хотел бы оскорбить ее, возжаждав чести быть первым мужчиной в ее жизни. Несмотря на громкую славу развратника, он взял за правило держаться подальше от невинных, непорочных девушек. Джон Стэнли создал для себя нравственные законы и шел своей дорогой.
О чем когда-то разглагольствовал в полицейском участке тогдашний мудрец Крейн? Ему, кажется, принадлежал афоризм: чем больше все изменяется, тем больше остается по-старому?
Но тут-то Крейн как раз попал пальцем в небо. После того что Джон совершил в Грэнтли, все для него в корне изменилось, в частности в этом доме.
Джон, испытывая сильное волнение, вошел в гостиную. Его охватил крепкий запах сигаретного дыма. Музыканты заиграли огненную джигу, и две ближайшие к Джону пары пустились в пляс.