А самое странное - нигде не было видно самих карматов. То есть прошлой ночью город подожгли в нескольких местах. Абу аль-Хайр сказал, что видел каких-то всадников, похожих на бедуинских, крутились на улицах вокруг рыночной площади и цитадели. Со стен крепости хорошо просматривался вражеский лагерь, вытянувшийся вдоль вади - насчитали тысячи костров. Но по обезлюдевшему, затаившемуся городу пока бродили лишь твари.
И все терялись в догадках: так кто бьёт из луков по стенам домов на площади? Тарег готов был поклясться сторожевыми башнями Запада: в соседних домах хен не обнаруживало ничего живого. Но одного гвардейца, сунувшегося наружу - вишь ты, показалось ему, что кто-то в соседнем доме бродит - они (или он?) подстрелили. И грамотно подстрелили - били в бедро, не в грудь и не в спину, знали, что кафтан бычьей кожи не осилят. Парнишка истек кровью прямо на площади - не успели быстро подобраться, чтобы артерию перетянуть, да еще гулы набежали. Зато успели втащить внутрь тело - не оставлять же было на растерзание. Теперь Мамед лежал под своей джуббой в длинной стенной нише - джубба белела в сумраке уходящей вниз неосвещенной лестницы.
Сейчас все слушали Каойльна - когда стемнело, рыжий сорви-голова уперся на том, что сидеть в норе больше не может и рванул галопом через весь город. "А посмотреть, что делается, авось не пристрелят, а пристрелят, так горло не порвут, и вообще я висельник, меня ни стрела ни зуб не возьмут".
- Штурмуют крепость. Люди и твари. Ворота держатся, но в них лупасится какая-то гадина, на двуногую ящерицу похожая, с зубищами в руку длиной и шипастым хвостярой. Визжит и об буквы эти ихние шпарится, аж паром исходит, но лупится, как оголтелая.
Тарег не стал переводить полностью - ашшариты привыкли видеть этих существ иначе. Наверняка и карматы, и осажденные наблюдают черную фигуру с огненными глазами и длинной дымной бородой.
- Ифрит, - коротко пояснил он каиду Селиму.
- Среди этих джиннов мало правоверных, - понимающе кивнул Селим. - Злые они, всегда так было.
Ашшариты вокруг согласно хмыкали. Вот джинны из вади у границ Руб-эль-Хали - те другое дело. Рассказывали, что в масджид тамошних оазисов лет сто назад пришлось пристроить большие залы: мариды целыми семьями принимали веру Али и с тех пор по пятницам приходят к ночному намазу.
Каойльн отхлебнул из протянутого меха с водой и продолжил:
- К Гамама-масджид я не прорвался - окружена, сплошь люди верхами, а само здание горит. И горит... в общем, скверно оно горит, Рами. Жжет ее кто-то изнутри.