Аль-Мамун тяжело вздохнул. И спросил:
- Так ты определился?
- Все еще нужно?
- Мне - нужно. Я хочу знать, с кем я разговариваю. С вещью я буду разговаривать по-другому.
Нерегиль закусил иссиня-бледную губу и скривился, как на лимон.
Из-за шелестящей пелены дождя, заволакивавшей сад вместе с сумерками, донесся новый вопль. Кто-то кого-то умолял о пощаде и клятвенно уверял в своей невиновности.
- Кстати, - встрепенулся халиф. - Чего ты набросился на ту сумеречницу? Джунайд сидел у всех на виду, чего б тебе было с ним не подраться? Зачем ты полез в мой харим, о бедствие из бедствий?
В ответ Тарег искренне удивился:
- Зачем мне Джунайд? Он же смертный дурак - с него спросу нет...
- Тьфу на вашу птичью солому внутри головы, - ошарашенно пробормотал аль-Мамун. - Смотришь, смотришь на вас - вроде как мы, на двух ногах ходите. А как спросишь о чем - тьфу...
Лицо Тарика вдруг сделалось очень, очень спокойным. Он сказал:
- Ты тоже можешь спросить меня. О чем-нибудь важном.
Аль-Мамун долго молчал, изучая бледное до синеватых прожилок, нечеловеческое лицо.
И спросил:
- Ну а если не пущу к ней? Что тогда?
- Тогда будешь доставать меня с того света, - очень спокойно ответил нерегиль. - И плевать мне на все твои водяные колеса.
И еще сказал:
- Для меня это дело чести.
Подумал, и прибавил:
- ... И долга.
Подумал еще, и прибавил:
- ...Абдаллах.
Халиф долго молчал. Потом медленно кивнул. И сказал:
- Завтра доложишь, как нам прорваться через хребет аль-Маджар. Сейчас - иди, куда хочешь...
Подумал, и добавил:
- ... Тарег.
Нерегиль опустился на одно колено и склонил голову:
- Благодарю тебя, мой повелитель.
Айко, согнувшись, чтобы придержать у колен расходящиеся края платьев, вбежала в комнату:
- Сюда... ах... сюда идет Тарег-сама!
Майеса вскрикнула и подскочила на одеяле. На застеленном циновками голом полу одиноко темнела чашка с недоеденным супом, из нее торчала ложка.
- Оооо, какой беспорядок! - застонала аураннка.
Ахая и охая, Саюри заметалась по покою:
- Платье подать?..
- Зеркало! - умоляюще вскрикнула Майеса, в ужасе ощупывая белую повязку, стягивавшую надо лбом волосы.
Как и полагалось занемогшей, кроме повязки с крошечным бантиком, ей полагалась только самая простая лента, стягивавшая волосы под затылком. Ну и белые хитама, от которых лицо зеленее, чем у покойницы.
- Идет! - взвизгнула Саюри, падая на колени вместе с ларцом, из которого она так и не успела извлечь зеркало.