— Карма не знает, — сказал Куинн. — Я тоже.
— Может, у Хейвуда были при себе наличные и он отдал их Учителю?
— Не похоже. Его сбережения целы, а самая крупная сумма, которую он снял в этом году с текущего счета — за три недели до исчезновения, — двести долларов. Подели двести долларов на двадцать пять человек. Пятидесяти не получится. А каждый из них получил больше.
— Почему ты так думаешь?
— Карме дали пятьдесят, а она ребенок, который ехал жить к взрослым. Остальным нужно было гораздо больше, особенно женщинам.
— Но почему ты так уверен, что деньги получили все?
— Не похоже, чтобы община вот так, дружно, в один миг разбежалась, если бы у людей не было на руках приличной суммы. Не могли все сорваться с насиженного места из-за одного человека, как бы хорошо они к нему ни относились. Что-то они получили взамен!
— Но единственный человек, которому все беспрекословно подчинялись, был Учитель, так?
— Да.
— Значит, это он дал приказ бежать?
— Он-то он, — медленно сказал Куинн, — но идея была не его.
— То есть его подкупили?
— Он так никогда бы не сказал.
— Зато я скажу. Если ты даешь человеку деньги только для того, чтобы он поступил по-твоему, а он их берет — значит, это взятка.
— Ладно, пусть взятка. Но представь себя на его месте: община хиреет, из нее уходят, новеньких нет. Он чувствовал, что конец не за горами, еще до смерти Хейвуда и Сестры Благодать. А два убийства подвели роковую черту.
— Куинн, я сейчас заплачу.
— Ну давай же попытаемся представить себе, как это было!
— Давай. Итак, подвели роковую черту. Дальше!
— Убийца мог предложить Учителю такой вариант: распустить общину до лучших времен.
— То есть до тех пор, пока пущенные в оборот денежки не принесут капитал?
— Да.
— Хорошая теория, Куинн, — сказал, иронически улыбаясь, Ласситер, — но в ней есть пара-тройка маленьких неувязок.
— Знаю, но…
— Погоди. Значит, в том письме, о котором мне в конце концов рассказала Марта О'Горман, убийца пишет, что действовал в порыве гнева. У О'Гормана было с собой два доллара и старая пишущая машинка на заднем сиденье, которая от силы потянула бы еще на десятку. Я пессимист и скажу, что если бы собирался возродить общину, то рассчитывал бы на стартовый капитал чуть побольше двенадцати долларов… Стой, не перебивай! Я помню: ты считаешь, что Альберта Хейвуд заплатила убийце за О'Гормана. Но тут у тебя концы с концами совсем не сходятся. Во-первых, в письме об этом ни полслова. Во-вторых, у Альберты Хейвуд не было причин убивать О'Гормана. В-третьих, она категорически — и очень убедительно — отрицает, что давала какому-то нищему деньги или одежду. Ну, что скажешь?