Входная дверь отворилась, и за спиной Куинна раздались легкие, стремительные шаги Марты. Он быстро сказал в трубку:
— Карма, слушай меня внимательно. Никуда не выходи, оставайся дома. Запри все окна и двери и не открывай их до моего приезда. Я скоро буду.
— А зачем вам приезжать?
— Хочу побеседовать с Братом Голос.
— Как вы думаете, его вправду мама послала?
— Нет. Думаю, ему нужна машинка.
— Но почему? Она старая, все клавиши поотлетали, на ней уже невозможно печатать!
— Карма, эта машинка была в автомобиле О'Гормана, когда его убили. Она нужна полиции. Я говорю это, чтобы ты поняла, как опасен Брат Голос.
— Мне страшно!
— Не бойся. В четыре, когда он придет, я буду с тобой.
— Обещаете?
— Да.
— Я вам верю, — сказала она. — Вы привезли мне лосьон.
«Как давно это было, — подумал Куинн, вешая трубку. — В другой жизни».
Он прошел в гостиную. Марта стояла у окна, глядя на море, как всегда, когда приезжала к нему, словно море после Чикото казалось ей чудом.
— Значит, еще не конец? — спросила она, не поворачиваясь.
— Увы.
— Так будет всегда, Джо?
— Не надо. — Он прижался губами к ее шее. — Где дети?
— Остались у соседей.
— Не хотели меня видеть?
— Еще как хотели! Они прямо-таки принесли себя в жертву.
— Бедные. Почему?
— Потому что Ричард решил, что нам, для разнообразия, неплохо побыть вдвоем, — улыбнулась Марта.
— Сообразительный парень наш Ричард!
Она посмотрела ему в глаза.
— Ты действительно так думаешь — наш Ричард?
— Да. Наш Ричард, наша Салли.
— Значит, мы действительно будем жить долго и счастливо?
— Да.
— И беззаботно?
— О, забот у нас будет множество. Но нам они не страшны. Потому что мы друг друга любим и уважаем.
— Да.
В ее голосе по-прежнему звучало сомнение, но раз от раза оно становилось тише, глуше, и он верил, что когда-нибудь оно исчезнет вовсе.
— Ты еще будешь сравнивать меня с О'Горманом — не в мою пользу.
— Этого не может быть!
— Будет обязательно. А дети в какой-то момент начнут мне грубить, потому что вспомнят, что я им не отец. Мы будем ссориться из-за денег…
— Джо, не надо! — Она зажала ему рот ладонью. — Я обо всем этом думала.
— Вот и хорошо. Значит, мы оба знаем, на что идем. Почему ты колеблешься?
— Боюсь снова ошибиться.
— Значит, ты считаешь, что О'Горман был ошибкой?
— Да.
— Потому, что это правда, или потому, что мне это хотелось бы услышать?
— Это правда, — сказала она, и он почувствовал, как плечи под его руками вздрогнули. — Воспоминания банальнее предвидений, но они полезны. Брак с Патриком был скорее моей идеей, чем его. Мне хотелось своего гнезда! Я вышла за Патрика, чтобы иметь семью, а он женился на мне, чтобы… наверное, у него было много причин, но, прежде всего, у него не хватило духу мне противостоять. Теперь, когда я знаю, что он умер, легче быть объективной не только к нему, но и к себе. Хуже всего в нашем браке было то, что мы слишком друг от друга зависели. Он зависел от меня, а я зависела от его зависимости. Понятно, почему он так любил птиц. Он наверняка чувствовал себя птицей в клетке… Что такое, Джо?