Влюбленный виконт (Уайлдс) - страница 26

— Дядя Чез сказал, что ты убедил его вложить деньги в твою судоходную компанию. — Танцуя, Элизабет смотрела на него из-под густых ресниц. — Люк, насколько я понимаю, тоже подумывает об этом.

Эта компания была его идеей, и хотя Майлз был в достаточной степени уверен в этом рискованном предприятии, но не совсем хотел объявлять его исключительно своим.

— Инвесторов очень много, — сказал он уклончиво, увлекая Элизабет в поворот и придерживая за гибкую талию. — Компания не только моя.

— Хм.

— Что это значит?

Она прищурилась.

— Это значит, что, когда ты напускаешь на себя этот особенно закрытый вид, тебе есть что скрывать. Я тебя знаю.

Хотелось бы ему, чтобы она его знала и в библейском смысле. Он научил ее плавать, ездить верхом на пони, лазать по деревьям… ему страшно хотелось научить ее медленным, долгим, томным любовным ласкам, посвятить ее в радости плоти основательно, чтобы оба они задохнулись, а потом насытились…

Ему не позволили рассказывать, что королевская семья тоже решила вложить деньги в его компанию. Если эти попытки окажутся успешными, а он был совершенно уверен, что это вполне возможно, когда-нибудь он станет богатым человеком.

Но это «когда-нибудь» может наступить слишком поздно. В этом сезоне Элизабет выйдет замуж.

Чтобы изменить тему и поддразнить девушку, он сказал со злорадной улыбкой:

— Лорд Портер держится поблизости — ждет, когда кончится этот танец. Не думаю, что тебе будет просто убежать от него, Эл.

Она произнесла не приличествующее леди слово, которому Майлз научил ее очень давно, и он с трудом удержался от смеха.

И следующий вальс он тоже танцевал с ней.

Глава 5

Люк проснулся — потный, ничего не понимающий, запутавшийся в туманном луче луны, лежавшем поперек его кровати. Простыня сползла с него. Он сел, дрожа, хотя лето было в разгаре и было жарко и сыро, сглотнул вопреки протестам пересохшего горла и выбрался из постели.

— Проклятие, когда это кончится?

Не одеваясь, он подошел к окну, поднял раму, чтобы ощутить хотя бы легкое дуновение ветерка, и, положив руки на подоконник, глубоко втянул воздух. Глядя в окно, он видел не аккуратные тенистые дорожки и ухоженные цветочные клумбы сада, а каменистый склон, ледяную хватку испанской зимы, разрушенный женский монастырь на фоне огненного неба и языки пламени, вздымающиеся вверх, пожирающие все без милосердия.

Во время кошмаров он слышал крики. В действительности эта страшная ночь была совершенно тихой, если не считать адского потрескивания огня.

В тот день она казалась такой красивой в мантилье ее матери, ее темные волосы блестели, когда она стала на колени перед алтарем и вложила руку в его руку, а вокруг них мерцали свечи. Церемонию он почти не помнил, он просто повторял слова, а потом все кончилось.