Я в первый день домой не пошел - занят был. Лазил везде, на Сююмбике[13] забирался - Бабай попросил, посмотреть, может, что-то интересное увижу. Ни фига. Казань вся зеленая, в лесу как будто стоит. Дыма нет, самолетов, вертолетов, машин - ничего не видно. Все улицы, дороги - все заросло. В натуре, мертвый город.
Вечером Бабай велел костер зажечь перед Цирком - народ чтобы собирался. Зажигалки ни у кого не пашут, спички в ЦУМе надыбали, охотничьи. Они четко горят, фиг погасишь. Всю ночь люди подходили - и по одному, и толпой. Утром я к себе в Азино-2 пошел. Долго шел - Казань большая. У нашего дома половина сгорела. Наш подъезд тоже. Мамка дома была, когда пожар начался. Я ее нашел…
Короче, вечером в Цирк вернулся. Бухнуть надо было. Пошел в ЦУМ, водку нашел. Водка не испортилась, все путем. Нахреначился так, что прямо там отрубился, блин. Ник с Энкой меня искали и другие - Филатов видел, как я в ЦУМ ушел. Бабай, когда я очухался, по шее мне звезданул и сказал, что всё, больше никакого бухалова - сухой закон.
Не, он прав, конечно. Но иногда вмазать охота. И курить еще, блин. Сигареты, табак - все пропало, испортилось. Если не отсырело даже, то все равно курить нельзя - солома голимая.
Вот так и живем.
Глава четвертая
- Значит, ничего не принесли, - вздыхает Бабай, исподлобья глядя на Ника, Хала и Эн. - Это плохо. Едрит-трахеит, плохо! Есть хотите?
- Конечно, - за всех отвечает Ник.
- Идите к Анне Петровне, она жаркое делает. Сергей с мужиками кабана убили на Казанке.
- Э, кабан - дунгыз[14]! - деланно качает головой Хал, а у самого глаза смеются.
Бабай тяжело смотрит на него, и парень понимает, что шутка не удалась.
- Да чё, я так просто… Знаю - ночь сейчас. Аллах не видит, блин.
- Идите, - повторяет Бабай.
Оставив главу общины у центрального костра, ребята спешат к выходу с арены. Здесь находится импровизированная кухня - сложенные из старых кирпичей очаги, над которыми висят закопченные котлы и ведра с горячей водой. Сквозняк утягивает дым в подсобные помещения, но все равно глаза у нескольких женщин, добровольно вызвавшихся быть поварихами для всей общины, слезятся от гари.
Командует на кухне Анна Петровна - энергичная тетка за пятьдесят. Несмотря на свои годы, она выглядит по-спортивному подтянутой, и только морщины вокруг глаз и уголков рта выдают ее немалый возраст. В общине все признают авторитет этой женщины, считают ее правой рукой Бабая и доверяют самое ответственное и сложное - раздачу еды.
- А ну кыш! - в очередной раз прикрикивает Анна Петровна на стайку голодных ребятишек, вертящихся у парящих котлов в надежде урвать лишний кусочек мяса.