Честно говоря, мне самому очень хотелось посидеть у ребят, а прогулка вокруг Царицынских прудов в десять вечера в субботу не сулила никакой перспективы. Я спрятал фотографию в нагрудный карман и сказал:
— Ладно, пошли.
Первым делом я позвонил в МУР, сообщил номер Чипиг, по которому меня в экстренном случае можно найти в течение этого вечера.
— Турецкий, — обрадовался дежурный, — тебя целый день разыскивает какая-то девица. Не соглашается разговаривать ни с кем другим. Говорит, только ты в состоянии разобраться.
— Девица имеет правильный путь суждений.
— Не выпендривайся. Давай номер телефона.
Через минуту звонок:
— Александр Борисович, это Люда Корабельникова. Я не знаю пригодится ли вам это.
— Во-первых, здравствуй, Людочка. Во-вторых, пригодится все, что ты скажешь.
— Ой, здравствуйте… Я вот вчера как-то вдруг представила их себе и вспомнила, что у здорового парня в руках была книжка, а вот что касается второго…
— Стоп, Люда. Что за книжка — записная?
— Ой, ну это я так выразилась. Книга. Довольно толстая. В темной обложке. По-моему, не очень новая…
Убийца — любитель чтения. Идет на дело и прихватывает с собой приключенческий роман. И надо опять ехать к Лагиным и производить дополнительный осмотр. Книгу могли забыть при бегстве. Или она принадлежит Ким.
— Вот, это все про книгу… И вот у меня еще есть некоторое соображение… то есть мне кажется, что молодой парень, в общем… гомосексуалист…
— Что?!
— Я знаю, это очень глупое соображение, но мне так показалось…
— Людочка, почему тебе так показалось? Что-нибудь особенное в походке или… или эти двое вели себя соответствующим образом?
— Да нет… Извините меня, Александр Борисович, я не знаю почему. Просто я почувствовала это инстинктивно…
Акселерация принимает в наши дни гигантские размеры. Я, например, инстинктивно эту публику не знаю. Даже в толпе гомиков у метро «Сокольники», где они обычно встречаются, я не могу с уверенностью сказать, кто есть кто. Но где эта девочка черпает свои инстинкты? — А ты что, многих из них знаешь?
— Ой, что вы! Вот, говорят, в парикмахерской на Ленинском проспекте один парикмахер… Я его хорошо знаю, у него моя мама причесывается. А так больше никого.
Даю задание МУРу, от меня по цепочке идут дополнительные сведения к фотороботам разыскиваемых преступников.
* * *
Я заночевал у Чилиг и спал глубоким сном без сновидений. Настойчивый луч утреннего солнца лег мне на лицо. Я открыл глаза: сквозь деревянные прутья свешивалась с кроватки смешная пятка маленькой Катьки.
Я тихонько открыл холодильник, налил себе черносмородинового киселя и съел холодный блинчик с мясом. Маленькая кухонька — повернуться негде — сияла чистотой и «модерном»: Чилиги своими руками недавно сделали ремонт. Ну могут же люди жить нормально, иметь детей и выходные дни, идти куда хотят и не оставлять никому номер телефона, по которому их будут поднимать среди ночи, вызывать с танцплощадки, отрывать от рыбной ловли или варки пельменей. Да, я сам выбрал свой путь. Но я уж не был, как три года назад, непоколебимо уверен в правильности своего выбора.