— Его гнев так же быстро проходит.
Ланфранк тонкой рукой погладил рясу, улыбнулся:
— Хотите что-то посоветовать, д'Аркур?
— Да кто я такой, чтобы давать советы самому Ланфранку? Хочу лишь заметить, что завтра еще до темноты мы возвращаемся по восточной дороге.
Они многозначительно посмотрели друг на друга.
— Иди с Богом, сын мой, — ласково напутствовал Ланфранк.
На следующий день после обеда приор, выполняя волю милорда, отправился в изгнание, почти без сопровождения, верхом на жалкой кляче, причем выбранная им дорога показалась странной сопутствующим ему монахам; но когда они напомнили о более прямом пути, приор лишь отрицательно покачал головой и продолжил свое путешествие.
Примерно через час такой неспешной езды они увидели приближавшуюся в облаках пыли кавалькаду всадников. Чрезвычайно обеспокоенный капеллан зашептал на ухо приору, что по несчастному стечению обстоятельств именно герцог оказался у них на пути. Капеллан хотел было свернуть в сторону, под сень деревьев, но Ланфранк только коротко ответил:
— Будем следовать своим путем, на все воля Божья.
Кавалькада приблизилась, впереди нее скакал человек, которого было трудно не узнать. Приор ехал посреди дороги и натянул поводья своей жалкой клячи, только когда оказался прямо перед герцогом. Могучий жеребец мотнул головой и захрапел. Монахи и рыцари скромно держались позади своих предводителей. Вильгельм бросил сердитый взгляд на встречных.
— Как, лик святой! Вы еще не прибыли в указанное место, гордый приор?
— Милорд, — ответил Ланфранк, — я удалюсь значительно быстрее, если вы дадите мне лошадь получше.
Злость не исчезла вовсе, но в глубине глаз герцога загорелись веселые огоньки.
— Ланфранк, — обратился он к приору, — Богом клянусь, вы заходите слишком далеко!
— Поменяемся лошадьми, милорд, и к ночи я буду уже далеко от этих мест.
— Богом клянусь, вы не можете меня задержать! — Вильгельм наклонился в седле и схватил поводья клячи приора. — Поворачивайте, Ланфранк, вы поскачете вместе со мной.
— Наши пути не совпадают, милорд, — ответил приор, твердо глядя в лицо герцога.
— И все же, мне кажется, мы отправимся вместе. Вы разве против, приор?
— Ни в коем случае, — спокойно произнес Ланфранк. — Но вы слишком торопитесь, сын мой.
— Так научите меня, как поступить, святой отец. Укажите мне достойный путь исполнения моих желаний, и я посчитаю себя негодяем, если буду усугублять наши с вами отношения.
— Это легко устроить. — И Ланфранк вместе с герцогом поскакал назад, в Бек.
Результатом вышеописанной встречи был отъезд Ланфранка в Рим по делам герцога. Он распрощался с Вильгельмом самым дружественным образом, а тот преклонил колени, чтобы принять благословение приора и пообещал понести епитимью за свой взрывной характер. Вообще-то считалось, что Ланфранк поехал в Рим, чтобы принять участие в большом диспуте с неким Беранже по вопросу о пресуществлении. К несчастью для Беранже, его оппонентом в споре был величайший ученый времени, но тем не менее он выступал с воодушевлением и речь его лилась нескончаемым потоком. Да и вопрос был нетривиальным, ответ на него отыскать было нелегко. Окончательно же Беранже был повержен лишь через пять лет, на церковном Соборе в Туре. Но автор забегает вперед. В начале развертывающихся событий у Ланфранка были неотложные дела поважнее этой дискуссии. А Беранже со своей несостоятельной доктриной служил лишь прикрытием для тайных переговоров, которые святой отец должен был вести в Риме.