— Что вы хотите сказать? — озадаченно спросил Вуазен.
Анни раздавила на земле свой окурок.
— Кто старается делать невесть что, рискует нарваться на несчастье, вот и все.
— Скажем так: поведение Алана не было нормальным?
— Он был одурманен наркотиками, это очевидно. Особенно сегодня днем. Но это не объясняет, почему он оказался в клетке…
— Может, галлюцинации?
— Может быть… Извините меня, я уже на грани нервного срыва, и, если вы во мне больше не нуждаетесь, я предпочла бы отдохнуть.
— Понимаю, — сказал Вуазен. — Кстати, вы знаете некоего Годовски?
— Эрика Годовски? Конечно, он орнитолог. Он работает в другой части «Мюзеума». А почему вы спрашиваете о нем?
Лейтенант Вуазен поскреб свой заросший подбородок. Потом пожал плечами, но его непринужденность была наигранной.
— Нам хотелось бы немного побеседовать с ним.
Леопольдина со вниманием следила за этим разговором.
Она не решалась сказать полицейским, что была свидетельницей перепалки между двумя ныне покойными, которая произошла меньше суток назад. Может быть, это просто какое-то зловещее совпадение? Во всяком случае, теперь, когда Алан мертв, чему бы это послужило? Что касается Эрика Годовски, то какое отношение имел он к смерти Аниты Эльбер? Этого сорокалетнего типа, всегда одетого в черное, с неухоженной бородой и мрачным взглядом, Леопольдина заметила в столовой. С огромными перстнями на пальцах и вечно в кожаной куртке, он, по правде сказать, вызвал у нее какой-то страх.
Алекс прервал ее мысли.
— Вот, это сейчас выпало у тебя из кармана джинсов.
Он протянул ей томик Ньютона.
— Спасибо, Алекс. Какое счастье, что ты оказался рядом!
Он переминался с ноги на ногу. Она почувствовала, что он хочет что-то сказать ей.
— Что, Алекс? Ты что-нибудь заметил? — всполошилась она.
— Ты можешь отойти в сторонку? Я кое-что тебе покажу, — сказал он, кивнув.
Они отошли. Убедившись, что никто за ними не наблюдает, Алекс вытащил из кармана конверт.
— Алан мне дал его сегодня утром.
В конверте находилось несколько засохших листиков.
— Что это?
— Не знаю. Он сказал: «Коли я люблю курить разный табак, я должен попробовать и это». Он курил его накануне вечером и, по его словам, никогда не чувствовал себя так хорошо.
— Откуда у него эти листики?
— Понятия не имею.
— Ты их не курил, надеюсь?
— Не успел.
— И ты думаешь, из-за этой гадости он отключился?
Алекс бессильно вздохнул. Он хотел бы, чтобы Леопольдина поняла сама, но, видимо, она знала Алана не так хорошо, как он.
— Слушай… Алан не любил животных. А хищников он просто боялся. И, можно сказать, никогда не приближался к ним.