Бедная Пэйтон. Пока в их доме жила эта красотка, у золовки не было никаких шансов. Ладно, это станет для нее хорошим уроком: сирены обитают повсюду, а не только в море на скалах.
Джорджи с тревогой поглядела на Пэйтон, когда сэр Генри передал мисс Уитби капитану Дрейку и отошел в сторону, чтобы занять свое место на скамье рядом с леди Биссон, сидевшей через проход от них. Но Пэйтон не шелохнулась. На ее лице едва ли дрогнул хоть один мускул. Когда капитан Дрейк и его невеста повернулись к викарию, она, подобно остальной пастве, спокойно уселась на место и положила руки на колени, даже не стиснув пальцы в кулачки. А ведь этого вполне можно было ожидать от столь темпераментной девушки. Джорджиана даже не заметила ни единой слезинки на гладких, загорелых щеках Пэйтнон.
«Она плачет в душе», ― подумала Джорджиана и почувствовала такую жалость к своей юной золовке, что протянула руку и крепко сжала ладонь девушки.
Пэйтон повернула голову, но лишь за тем, чтобы удивиться: зачем невестка взяла ее за руку? «Отчего, ― изумилась она, ― Джорджиана так любезна со смной?» Не важно. В тот самый миг, когда она увидела, как солнечный свет, проникая через круглое витражное окно над головой священника, касается рыжих волос мисс Уитби, а те словно пламенеют под вуалью, Пэйтон уже точно знала, что именно она должна сделать. В конце концов, как там говорят?
«Красен вечером закат —
И моряк примете рад.
Утром алое свеченье —
Моряку предупрежденье».
[24]Сейчас как раз утро. А предупреждению лучше внять самой мисс Уитби.
Пэйтон не боялась. Чего ей опасаться? Она уже выдержала самую страшную пытку, которую только можно себе представить: что может быть хуже, чем наблюдать, как твой отец ведет твоего злейшего врага к алтарю, чтобы вручить человеку, которого ты любила, сколько себя помнила?
На нее снизошло нечто вроде умиротворения. Пэйтон вслушивалась в монотонную речь викария, который объяснял собравшимся, что сегодня они пришли сюда, чтобы стать свидетелями единения Ребекки Луизы Уитби и сэра Коннора Артура Дрейка. Пэйтон едва не расхохоталась, словно ненормальная, услышав имя «Артур». Она и понятия не имела, что Дрейка зовут Артур, однако предположила, что у них просто не было удобного случая об этом поговорить. Ее вторым именем было «Фултон».
Сердце находившейся рядом Джорджианы вдруг отчего-то сжалось. Увидев на лице золовки столь резкую смену чувств ― от напряжения до спокойствия ― она прекрасно поняла, что именно та собралась предпринять. Джорджиана стиснула ладонь Пэйтон, впившись ногтями в ее лайковую перчатку. А Пэйтон лишь взглянула на нее и улыбнулась. Она улыбнулась, а ее карие глаза, такие ясные и невозмутимые, казались глубокими, почти бездонными. «Нет, Пэйтон! ― в отчаянии подумала Джорджиана. ― Нет!»