Он шагнул в направлении кухни, и она недовольно проворчала:
— Ужин в духовке.
Он замер и обернулся к ней.
— Ты умеешь готовить! — объявил он с шутовским ликованием.
Она смерила его самым уничижительным взглядом, на какой была способна.
— Нет, специально пригласила повара из ресторана.
Тихонько захихикав, он вышел из комнаты.
— Пойдешь со мной на кухню? — донеслось через стену.
— Нет, не пойду, — возмущенно ответила она. — Я смотрю фильм.
Митч рассмеялся.
— А когда я вошел, были новости.
Она тут же повернулась к телевизору и увидела метеорологическую карту во весь экран. Она закатила глаза и скорчила рожицу.
— Скажи-ка, — он опять стоял в дверях, не отрываясь от нее глаз, — почему это ты пьешь в воскресенье? — Потом саркастически улыбнулся. — Топишь в вине свои грехи или печали?
Блаэр поджала губы и сощурила глаза.
— До вчерашнего утра у меня не было никаких печалей, — тихо произнесла она. — А что до моих грехов, то уверена, они меркнут в сравнении с грехами какого-нибудь типа вроде… — она выдержала драматическую паузу и добавила: — …тебя.
Он спокойно смотрел на нее, все еще улыбаясь.
— Почему ты стараешься испортить мне настроение? — спросил он. — Я так рад был вернуться обратно, к нам домой. Я скучал по тебе.
Она повернулась к телевизору. Потом услышала, как он ушел обратно в кухню, взяла бокал с вином и залпом осушила его. Только Блаэр выпила, как на нее напала икота. Она икнула и резко вздрогнула всем телом. Рука взметнулась, прикрывая рот. Наконец, сдерживая дыхание так долго, что чуть не лопнули легкие, она глубоко вздохнула и тут же издала громкое «ик», не успев ни подавить его, ни закрыть рот.
Через секунду Митч вошел со стаканом воды и протянул его ей.
Заслезившимися и покрасневшими от усилий глазами Блаэр взглянула на него и пролепетала:
— Спасибо — ик!
Она хотела взять стакан, но он поставил его на стол и внезапно неистово сжал ее в объятиях, прежде чем она успела понять, что происходит. Она вскричала:
— Не смей — ик!
Быстрый, как молния, он с сокрушительной страстью поцеловал ее в губы, крепко обнимая, нежно, сильно гладя ее спину.
Она пыталась вырваться, противясь дерзкой силе, с которой он впился в ее губы.
Вдруг он отпустил ее. С лукавой улыбкой, склонившись над ней, он прошептал:
— Все прошло. Вот видишь.
Она с трудом могла дышать. Икота не возобновилась. Он сиял как серебряный новенький доллар. Так мог бы улыбаться только главный волшебник на этом свете.
— Это было отличное лечение, — чарующе прошептал он. — А теперь профилактика.
И он мягко, невероятно нежно поцеловал ее. Он осторожно обнимал ее и осыпал поцелуями, невыносимо ласковыми, легкими. Блаэр застыла, чувствуя, как последние остатки стойкости покидают ее. Она долго сопротивлялась, но теперь ее сопротивлению пришел конец. Она хотела целоваться с ним!