Но есть другая жизнь — вся на переднем крае, где подвиг обычен, где сильнее оружия разит огонь сердца.
О таком нашем современнике и будет рассказ.
* * *
Мы говорим: тяжесть старой, дореволюционной жизни. Но всегда ли представляем себе эту тяжесть?..
Рахим Атаджанов познал ее очень рано.
Умер отец. Он еще не похоронен, гроб вынесен к арыку, на середину улицы. А через дощатую калитку дувала во двор уже вошел аксакал[12] и предъявил расписку: за чайрикером[13] Атаджаном остался долг. У семьи умершего нечего было взять. Тогда аксакал выгнал ее из дома.
В безутешном горе стояла мать с ним, трехлетним Рахимом, и его старшей сестрой у гроба отца.
...Шел 1913 год.
В году том с шумом и блеском отметил официальный Санкт-Петербург трехсотлетие империи «белых царей» Романовых. А здесь, в царской полуколонии, упивался властью хивинский хан — жестокий Исфендиар. Население на этой полосе земли, зажатой двумя среднеазиатскими пустынями — Черными и Красными песками, испытывало невиданный голод. Страшная засуха обрушилась на оазис: помертвели каналы, запустели поля.
Несчастье — удел бедняков. Нужда что песок на ветру, она иссушала людей, бороздила морщинами лица.
Маялась мать, за самую черную работу бралась. Но заработанных денег не хватало, чтобы прокормиться с детьми.
Сестра тринадцати лет пошла замуж.
Рахим сызмальства стал пасти байский скот.
Шло время...
Как набат, ворвались в эту, казалось бы, беспросветную жизнь вести о революции в России. Донеслось неслыханное: «Кто был ничем, тот станет всем!» Мир насилия рушился.
Ураган народного гнева достиг и далекой Хивы. Ханская власть была сметена.
До этих дней не дожила мать Рахима.
В Хорезмской Народной Советской Республике мальчик-сирота был взят на воспитание в детский дом.
* * *
Узнавшего солнечный свет не прельстит змеиная нора.
Когда в 1924 году Джунаид-хан, главарь басмаческих банд, осадил Советскую Хиву, среди защитников города был четырнадцатилетний Рахим Атаджанов. Вместе с другими детдомовцами он рыл окопы перед крепостными стенами, подносил артиллеристам снаряды.
Сын бедняка, он не желал, чтоб вернулась старая жизнь.
Части Красной Армии пришли на выручку осажденным. Разбитые басмачи бежали в пустыню. Разгром их довершил знаменитый рейд красных конников по пескам Каракума.
Рос, мужал Рахим. Не раз еще пришлось ему защищать родную народную власть. За афганской границей скрылся след самого Джунаид-хана, однако разрозненные шайки басмачей оставались.
Тропой наставника молодежи пошел сын чайрикера Атаджана. Но и тогда, когда учился в педагогическом техникуме, и после, работая учителем, а потом директором школы, состоял он бойцом ЧОН — части особого назначения. Нередко случалось откладывать учебник и брать винтовку, глухой ночью мчаться по пустынной дороге к зареву пожарищ...