И вновь утонул в тетушкиных объятьях.
— Спасибо, Илюша… Ты все понимаешь… Я тебе расскажу… Вот эта роза. Какой куст! Гляди. Это ведь настоящая Глория Дей. Тимоша привез ее из Голландии.
Огромный куст цвел щедро и необычно. Желто-лимонные большие розы и тут же нежно-розовые, золотистые с розовым обводом и розовым же налетом, с нежным ароматом и строгим бокалом лепестков.
— Глория Дей… — шепотом, словно боясь потревожить цветок, рассказывала тетушка. — Шесть золотых медалей. В соцветии до пятидесяти лепестков. Ее вывели во Франции в тридцать седьмом году и перед войной увезли в Америку. Последним самолетом. Как национальную ценность. Единственный экземпляр. Там ее размножили и назвали — Мир, в честь победы. Но она потом снова вернулась в Европу. Глория Дей…
— Матушка, завтракать будем? — окликнули Ангелину из дома.
— Сейчас, сейчас… На верхней веранде накрывай, — но потом спохватилась: — Но мы же еще не купались, не плавали. Погоди, погоди… — И — к племяннику: — Илюша, утром надо обязательно плавать.
Еще одна глухая садовая калитка выводила к берегу Волги, к невеликому песчаному пляжу с деревянными купальнями, лестницами, скамейками.
Утренняя речная вода была прозрачна, свежа. Легкий туманец уже истаивал над водой, уходя и прячась по заводям и прибрежным кустам. Хотелось плыть и плыть, словно растворяясь в этой свежести и становясь ею.
Потом на берегу, на пути к дому, Ангелина, помолодевшая, румяная, внушала племяннику:
— Три раза в день мы должны плавать. Это такое удовольствие. А теперь — чай, чай и чай! — громко известила она, минуя калитку. — Чай, чай — на верхней веранде!!
Просторный, красного кирпича дом краем второго этажа, высоким балконом ли, верандою, словно крылом, парил над землею, на откос опираясь прочными колоннами.
По обычаю, в этой семье давно заведенному, поутру на столе кипел самовар. Пахучий цветочный чай Ангелина заваривала самолично в фарфоровом объемистом чайнике. Прежде к завтраку блины ли, пирожки она пекла своеручно. Теперь, слава богу, были помощницы. Оставалось лишь потчевать племянника.
— Блинцы с рыбкой. Свеженькую Тимоша привез.
Парили в стопке блины. Прозрачные пласты белорыбицы и розовые — осетровые сияли в солнечном утре на белом просторном блюде.
— Он спит еще? — спросил Илья о дядюшке, с которым ночью летел.
Супруг Ангелины, в жизни прежней — большой милицейский начальник, нынче работал в крупной компании, мотаясь по всей стране. С ним и прибыл вчера Илья на служебном самолете. Тимофей выглядел усталым. Потому и думалось, что он спит еще.