— Что ты хочешь увидеть?
— О некоторых вещах бесполезно говорить.
— Но... знаешь, все равно ты уже испорчен.
— Мм?
— Информацией, как ты говоришь. Искажен. Я не права?
— Но мне кажется, я еще не весь искалечен. Что-то неподдельное, изначальное еще где-то таится.
— В самом тебе?
— Ну... да.
— Тогда, — сказала она, — стоило ли ехать сюда, где кончаются железные дороги... Не смотри на меня как Шерлок Холмс!
— Да просто это подозрительно похоже на аргументы Зимборова.
— Иногда и мне свойственна логика.
— А этого мало!
Она подняла брови:
— Вот как?
— Да. И ты убедишься в этом, когда мы заживем там, в доме из сосен, — стены оставим бревенчатыми, сосна излучает свет, даже в пасмурную погоду светло. Вообще там выращивают яблоки и что-то такое еще, чуть ли не абрикосы. Это место считается исключительным. Недаром туда всегда тянулись калики.
— Калеки?
— Калики перехожие, пилигримы, бегуны от царя и прогресса. А Зимборова мне жалко, он застрял на этой улочке. Гоняется за миражом. Сам рассказывал, как это с ним бывает. Ты знаешь эту улочку слева от собора? мощенную камнем, с садами и заборами с одной стороны и развалинами екатерининской кирпичной ограды с другой. Он туда вступает в полной уверенности, что наконец-то схватит то, что всегда там есть. Ему даже кажется, что его окутывает что-то, наэлектризованное облако — и сейчас от щелчков фотоаппарата молнии брызнут. И он проходит всю улочку насквозь и попадает на широкую и шумную Бэ Советскую — и ничего не происходит. И ничего не получается. И не получится. Он сетует на плохой аппарат. Ну да, аппарат не тот. И ничем его не заменишь. Если, конечно, не поймешь, в чем дело. Как понял я.
— Так в чем же дело? — спросила она устало.
Он удивленно посмотрел на нее:
— Да я же тебе уже объяснил, кажется, все.
— Да? Извини. Просто... очень жарко. Ты сам говорил, мозги плавятся. Может, объяснишь еще раз? Для дурочки, — попросила она с улыбкой.
— Что говорить. Скоро мы это увидим.
— Ох, еще ждать.
— Не так долго.
— Но Зимборов славный парень. Добрый и внимательный... Мне нравилась его дача, его родители.
— Газетный домик?
— Ага, там было неплохо.
— В сосновом доме на берегу озера будет не хуже.
После обеда дали воду, теперь уже они оба хорошо умылись и решили выйти на прогулку. Но на скрипящей, как трап корабля, лестнице ей вдруг сделалось дурно, она в бессилии села на ступеньку. Дежурная, разговаривавшая с каким-то мужчиной в полосатой тенниске и светлых брюках, замолчала, глядя поверх его макушки. Девушка была бледна.
— Ей плохо? — резко спросила она.
Мужчина обернулся.