Но интонация и едва уловимый стон Панина намекали на угрозу, исходящую от самого Виталия Сергеевича. Упрек и сожаление, усугубленные тем, что произносились от всего сердца, захлебываясь в потоке гортанного хрипа. Такими вескими представали доводы.
Лицо Виталия Сергеевича вытянулось, губы побелели. Откровения никоим образом не вязались с настроением, которое Виталий Сергеевич планировал заполучить взамен своей искренности и внимания к чужому горю.
— Брось, Панин, — не отступал Виталий Сергеевич. — Я же по доброте душевной. По доброй воле беспокоюсь. Бедные девочки…
Виталий Сергеевич пугался и радовался своим невозможным инспекциям, сложной смеси чувств, которые опьяняли и не желали проходить.
— Потерянные люди! — резюмировал он, деля их в уме на счастливых и несчастных. — Протягивай не протягивай руку — бесполезно!
— Кто, простите? — спросил как-то старичок в кепочке. — Вы сказали сейчас…
Виталий Сергеевич замялся, не нашелся, что ответить. Пояснение для этого пожилого человека могло в одночасье разрушить его кропотливо выстраиваемую жизненную позицию. Вместо одобрения старичок мог внести сумятицу, продлевая сказанное личными впечатлениями и семидесятилетними глупостями.
— Я хочу сказать, — кашлянул он, нажимая кнопку лифта. — Все свыше предопределено. Так сказать, судьба.
— Сущая правда, сущая правда, — заверещал старичок, подтягиваясь ближе к двери.
— Есть у меня приятель, — осторожно продолжал Виталий Сергеевич, наблюдая, как спадает и приближается вспыхивающая цифра. — Милейший человек…
— Так, так. Судьба, — кивнул старичок. — Так, так.
— Так вот несчастье…
— Ай-яй! — подхватил новость пенсионер и оживился.
— А я ему говорю: брось, Панин, скулить! Ведь есть же у тебя друг. Самый настоящий, проверенный друг!
— Панин? — встрепенулся старичок, прищурив глазки, когда дверь перед ними распахнулась. — Панин? Вы сказали — Панин?
— Да, — подтвердил Виталий Сергеевич, зайдя в кабину. — Брось, говорю, Панин, печалиться. Ни к чему.
— Да, да, — кивнул старичок, охотно поддерживая разговор. — Я что-то такое слышал.
Виталий Сергеевич не ответил, слабо улыбнувшись. “Пятый, — вспомнил он этаж старика. — Это скоро”.
— У него дочь, кажется, студентка? Да? — неожиданно продолжил разговор старичок. — Студентка же?
— Нет! — отрезал Виталий Сергеевич, бледнея. — Какая студентка? Что вы несете?! Маленькая девочка! Долгожданный поздний ребенок!
— Извините, — обиделся старичок, готовясь к выходу. — Я только хотел… Мне казалось…
— Не вздумайте вмешиваться! Слышите? — И голос Виталия Сергеевича прокатился по шахте. — Не вздумайте!!