— Не стреляйте! Пожалуйста! — Никита растерянно развел пустыми руками, развернулся и медленно пошел обратно. Стояла кромешная тишина. И вдруг толпа, во все глаза глядевшая на Никиту, изменилась в лице. В ту же секунду Никита услышал сзади себя топот тяжелых ботинок, и спина как будто бы покрылась льдом.
Повернув голову, Никита увидел омоновца с открытым забралом. Омоновец улыбался. Не успел Никита осознать, что происходит, как широкоплечий парень сжал его в своих медвежьих объятьях и оторвал от земли. Никита взмыл над нейтральной полосой и увидел, что ровные ряды ОМОНа пришли в беспорядок. То тут, то там из шеренги выпадали щиты, и люди бросали автоматы с гвоздиками и бежали к Думе.
— Милиция переходит на сторону народа! — заголосили телекорреспонденты, мужественно стоявшие в авангарде революционных масс. Омоновец посадил Никиту на плечи и врезался в оттаявшую толпу, где все братались, обнимали друг друга и взахлеб говорили.
В руках у Никиты вдруг оказался мегафон. И он понял, что все люди, только что увлеченные своей радостью, смотрят на него.
— Давай скажи им что-нибудь, они ждут! — подгонял Никиту его омоновец.
Никита окончательно растерялся, но послушно поднес мегафон к губам и произнес первое, что пришло в голову. Стихотворение, которое читала Эля памятнику Ленину в ночь, когда они познакомились:
Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!
— УРА! — радостно откликнулась многотысячная толпа.
И тут с Никитой случилось вдохновение.
— Вперед! — закричал он и неопределенно махнул рукой. — За Пушкина! За Россию! За свободу!
— УРА! — громыхнуло ему в ответ так, что заложило уши.
Народ, не закрывая рта, огляделся в поисках места приложения своего восторга.
— УРА!
И увидел забытое было здание Государственной думы.
— УРА!
Никиту на плечах внесли внутрь. Сметая металлоискатели, толпа растеклась по мраморным лестницам. Кто-то швырял в пролет портреты главы государства, продававшиеся в сувенирной лавке для депутатов. Президент в сером пиджаке летел вверх тормашками вслед за президентом в халате для занятий дзюдо. За ними поспевали, кувыркаясь через голову, президент в обнимку со своей собакой Кони…
Телевизоры на втором этаже, по которым пресса, изгнанная из зала заседаний после яичной атаки на премьер-министра, следила за единодушным голосованием депутатов, теперь показывали хаотические народные массы. Два крепких мужичка тащили в президиум тома 122-го закона. Через минуту журналисты возбужденно заголосили в прямых включениях о “торжестве”, “победе” и “аутодафе”, расталкивая коллег локтями, чтобы горящий ворох государственных документов попадал в кадр. Молодежь, взявшись за руки, скакала через костер, в котором погибала монетизация. Люди обнимались, кричали “ура!” и подбрасывали вверх головные уборы. У Никиты опять потемнело в глазах.