Фильм Люмета идет полтора часа, и как-то режиссер справляется и с подробнейшим изложением детективной интриги, и с исчерпывающей характеристикой персонажей: каждый — незабываем. Михалков времени не жалеет и на ббольшую половину картины разводит своеобразный “парад-алле”, где каждый из героев демонстрирует себя со всевозможными театральными примочками, ужимками и прыжками. Еврей, божий одуванчик с местечковым акцентом, ловко парирует нападки брутального Таксиста, которому не нравятся его “еврейские штучки”. Тупой Телепродюсер, выпускник Гарварда, тоскует по маме и жеманно курит разноцветные пахитоски. Артист дразнит Кавказца, не любящего наркотики, имитируя употребление кокаина. Тот верит и даже бумажку берет полизать. Пещерный Метростроевец капает себе в глаза, в уши и в нос какую-то дрянь… Они успевают побренчать на пианино, запертом в клетке, повисеть на брусьях, покидаться мячами, даже проголосовать пару раз, так и не приступив, по сути, к обсуждению деталей убийства. А зрителю между тем разъяснено основное правило игры: присяжные в российском суде руководствуются не УК и не УПК, не высказанными в суде доводами защиты и обвинения, не логикой и здравым смыслом, но главным образом посторонними соображениями, не имеющими отношения к делу. И это нормально. Национальная особенность, так сказать.
Разъяснив главное, Михалков решает, что настал-таки момент ненадолго показать лохам “шарик”, то есть — предмет обсуждения. Заика Декан вдруг спрашивает: а почему это подсудимый, вроде как убивший отца из-за денег, вернулся потом с этими же деньгами в квартиру? О как! А он вернулся? А мы и не знали! И почему же? И что же это за деньги, если мальчик не убивал и пенсию у отца не крал? Может, за нож? — Ответов на эти вопросы мы не получим. Присяжных они не волнуют, создателей фильма — тоже. Не должны, по мнению Михалкова, занимать и зрителей. Он просто перебивает действие в зале очередным планом мальчика в камере и переходит к следующему пункту программы под названием “следственный эксперимент”.
В фильме Люмета эксперимент, который проводят присяжные, дабы проверить показания старичка соседа из нижней квартиры: мог он за пятнадцать секунд дойти до входной двери и увидеть убегающего убийцу, — эпизод яркий, но сугубо функциональный. Михалков устраивает из этого полноценное шоу. Из матов и канатов в спортзале выгораживают две однотипных квартиры. Тут же откуда-то возникает диван, покрытый клетчатым пледом. На него укладывается Артист, призванный сыграть Старика-свидетеля. Физик играет за мальчика. Маковецкий как бы убивает, шарит по ящикам, крадет деньги, сбегает… Ефремов на артритных ногах мучительно медленно спешит к двери… Успеет — не успеет, увидит мальчика на лестничной клетке — не увидит. Бам-бам-бам-бам — барабанная дробь по столу… Растущее напряжение. Не успел. Уф…