кареокая Т.пришла к нему на помощь, когда в 1940 году, после демобилизации, он очутился на средиземноморском побережьебез единого сантима:“несмотря на сумятицу тех дней”, “соорганизовала” “небольшую группу, которую я должен был обучать искусству бриджа, хотя ни учителю, ни ученикам было не до карт” (“Время и мы”, 1991, № 114).
Весьма практично устроилакареокая Т.и свою женскую жизнь, учтя уроки первого неудачного замужества. Выбрала покладистого супруга, который с радостью уступил ей и рубку, и капитанский мостик, и боцманский свисток — все командные посты семейного их корабля. И вывела-таки сие суденышко на большую воду…
Под номером четвертым и под девизом “Кто нам сказал, что все исчезает?” на парадном подиуме появляется самая эффектная и самая загадочная из и. о. муз серебряного века. Экзотическое ее имя — Лу Андреас-Саломе, давно ставшее знаменитым в Европе, на родине известно лишь любителям длинных прогулок по поэтическим лесопаркам серебряного века. Впрочем, и в этом специфическом кругу история удивительной, из ряда вон, женщины затянута пеленой недомолвок, неясностей, слухов. Более-менее четко высвечен лишь тот период ее жизни, когда она, сорокалетняя, вместе с юным Рильке в 1900 году приезжала в Россию. Не найдете вы Андреас-Саломе и в биографическом словаре “Русские писатели. 1800 — 1917”, хотя она написала и издала несколько вполне добротных “женских романов”. Баронесса Икскуль есть, Андреас фон Саломе нет. Словом, читающую публику, а именно на нее работает “Эксмо”, жизнеописание дочери генерала российского Генштаба, в юности дружившей с Фридрихом Ницше, в зрелом возрасте — с Фрейдом, наверняка заинтригует, тем паче что очаровательный философ в юбке — автор бестселлера “Эротика”, положившего начало одной из самых катастрофических революций двадцатого века — революции сексуальной. Этот эпизод тем удивительней, что до тридцати лет будущая секс-бомба из принципа, из отвращения к “телесности” оставалась девственницей даже выйдя замуж. Зато потом… Впрочем, в категориюразвратсекс-приключения Лу Андреас фон Саломе не вписываются. Она и в “безднах сладострастия” не столько погружалась в отвергнутые некогда “наслаждения плоти”, сколько педантично исследовала природу эроса. Даже ее роман с Рильке кпреданиям любовнымникакого отношения не имеет. С ее стороны это было трудное, энергоемкое Дело, которое надлежало свершить, поскольку исходный сырой материал (Божий дар юноши) стоил того, чтобы заняться его обработкой. Доведя эксперимент до нужных кондиций, Луиза выбросила “немецкого гения” за пределы пространства своей деятельности.