— Никаких сладостей! — приказывает он.
Собравшиеся в кухне вздрагивают. Мы все любим сладости. Объем покупок нами шоколада и нуги стал притчей во языцех. Если мы не обращаем внимания на шоколадные конфеты, свежеиспеченные торты и пышные пироги, то причина этому может быть только одна — высокое искусство супертраха. Я не настаиваю, чтобы мои мужчины занимались спортом. Пока они могут отнести меня в спальню, я не вмешиваюсь. Запрет на секс и сахар приведет к тому, что у нас вырастут длинные зубы и когти. Через три дня мы все начнем скандалить и волочить ноги.
— Элиза всегда на диете. И всем остальным автоматически приходится делать то же самое, — объясняет Ксавер виноватым голосом и убирает все вкусности в нижний ящик холодильника.
Мне приходится взять себя в руки, чтобы не потерять терпения. Ненавижу женщин, которые мучают диетами себя и терроризируют все свое окружение. Они взвешивают двадцать граммов бананов, а потом панируют их в пяти граммах луковых сухарей. Пятью калориями на бокал просекко вечером можно пожертвовать, только если днем сэкономил их на соусе к салату. Целый день строго рассчитывается и записывается. Все планируется. Самобичевание какое-то. Есть можно только три раза в день, углеводы только на обед, фрукты только с молочными продуктами, а после шести вечера вообще есть нельзя. Сжигатель жира горит адским пламенем, а если повезет, то диета, позволяющая есть белые бобы, но запрещающая дыню, может и не понадобиться.
Я уже ненавижу Элизу и представляю ее себе костлявой, застегнутой на все пуговицы, брюзгливой Мэри Поппинс, которая едет к нам как палач, чтобы проклясть наш стиль жизни и питания. Я сдерживаюсь, не бросаюсь за кухонным ножом или пилой, чтобы порвать цепи рабства, успокаиваюсь и мило улыбаюсь Ксаверу.
— Ладно, солнышко. Тогда мы сейчас испечем пару тортиков «Хильдегарда фон Бинген»[7], чтобы поприветствовать нашу гостью. На вкус они как подошвы, но зато в них нет жира, холестерина и сахара. И можно совершенно добровольно съесть кусочек этого рогового нароста в глазури.
Остальные воспринимают визит Элизы как театральное представление и начинают репетировать. Паоло развлекается, вставляя после каждого предложения «слышь, чувак» и поддерживая беседу исключительно о спорте и «телках». Серен сыплет психологическими терминами и разговаривает с нами очень надменно. Остается только, чтобы мы начали говорить ему «вы». Иногда он бросает жадные взгляды на Юни, который успел переодеться в закрытое кимоно и узкие дамские туфли — чтобы отвлечь от меня внимание, мы придумали, что у Серена и Юни тайный роман или он просто за ней ухаживает.