— Все вон! — командую я, а сердце выпрыгивает у меня из груди.
Наконец я остаюсь с Юни одна. Нам приходится замотать его лицо полотенцем, потому что макияж гейши у него в спальне, а если Элиза увидит его ненакрашенным, то сразу же поймет, что он мужчина. Остаток дня я провожу в кровати, говоря, что у меня мигрень. Слыша, как Серен с Паоло здороваются в гостиной, вопя как неандертальцы, я прячу голову под подушку. Вообще, все ведут себя намного громче, чем обычно. Как правило, после прихода мужчин домой ранним вечером и до ужина у нас тихий час. Мы читаем с открытой дверью, возимся на кухне, занимаемся собой или слушаем тихую музыку. Только за ужином все опять оживляются, и мы рассказываем друг другу, как прошел день, или раздумываем, что будем делать завтра.
А теперь в доме постоянно хлопают двери. Звук очень грубый и неприятный, и от столь любимой нами атмосферы оазиса мало что сохранилось Мои мужчины очень несчастны, они страдают от стресса. Элизе я говорю, что у них неприятности на работе или они поссорились со своими девушками, но предгрозовую атмосферу в доме этим можно объяснить только частично. Душно, словно перед первой молнией, а когда мы проходим друг мимо друга, кажется, что вот-вот полетят искры.
Элиза это замечает. Она наблюдает за нами, но ей ничего не удается подметить. Она ничего даже не подозревает и все-таки нервничает. Чтобы развеяться, она полностью взяла под контроль кухню и щедро нас кормит. Она как раз вносит ужин, когда из своей комнаты с рассерженным видом выходит Серен и требует, чтобы я к нему зашла.
— Мало того что в окно дует, — говорит он, — мне кажется, я обнаружил там плесень. Пойдите сами посмотрите.
Вздыхая, я иду за ним. Дверь за нами захлопывается — это вполне объяснимо, если окно открыто. Серен подхватывает меня в объятия и прижимает к стене.
— София, — шепчет он, — София.
Он расстегивает мою блузку и запускает руку под юбку. Я прижимаюсь к нему, ощущая горячее дыхание на моей коже. Я хочу видеть его обнаженным, я хочу, чтобы его волосы спадали свободными волнами. Я хочу почувствовать в себе его член, почувствовать прикосновение его губ к моим. Я хочу касаться его языка и ощущать его большие руки на своих ягодицах. Я провожу рукой по его волосам, расплетая косу. Мы теряем время, потому что пряди придется заплетать, но мне это уже безразлично. Серен поднимает меня и сажает на мраморный умывальник. Ягодицами я чувствую холод камня. Он разрывает зубами упаковку презерватива, надевает его и входит в меня. Я так потекла, словно ждала этого много дней, а ведь, собственно, так оно и есть. Мы тремся друг о друга, и все заканчивается слишком быстро, как мы и ожидали и боялись.