Но тогда он совершенно спятил бы… этот восторженный и до безумия влюбленный в нее юнкер.
Ах, как он смотрит на Мэри… Смешно, на что он рассчитывает, кроме лукавой игры? Он на пять лет младше. Мальчишка – мальчишка и есть. Наверное, оттого, что он так юн и безопасен, ей и позволяют общаться с ним.
Все остальные – все остальные, даже братья Виельгорские, которых Мэри знает с детства, – теперь под запретом. Собственно Иосиф уехал с Сашей в путешествие. В то самое путешествие, куда отец отправил, почти сослал Барятинского. Отец с матерью тоже уехали – правда, в разных направлениях.
Лейб-медик императора, доктор Мандт, отправил Николая Павловича в Теплиц – лечить сломанную ключицу. А Александре Федоровне был предписан курс лечения в Зальцбрунне или Крейте.
Ее здоровье внезапно пошатнулось. Лейб-медики Маркус и Раух никак не могли вылечить ее от кашля и несварения желудка. К этому присоединилось устойчивое женское недомогание. Правда, тут помогла знаменитая акушерка мадам Марио-Помар, которая в это время практиковала в Санкт-Петербурге, составляя успешную конкуренцию врачам сильного пола: мужья, начиная с императора и кончая каким-нибудь там титулярным советником, предпочитали, чтобы интимные тайны их жен оставались неведомы другим мужчинам, пусть даже и врачам.
Для излечения от прошлых хворей пригласили на консилиум Мандта, и с того момента, как он появился, стало преобладать его мнение, тяжелое, деспотическое, как приговор судьбы. На императора он имел огромное влияние, можно сказать, магическое. Возможно, это был единственный человек, которого государь слушался беспрекословно. Мандт нарисовал ему будущее Александры Федоровны в самых черных красках. Это была его метода – нагнать страх, чтобы потом сделаться необходимым и единственным, кто может исправить положение. Он прописал больной императрице весьма радикальное лечение: ничего жидкого, никаких супов, зато ростбиф, картофельное пюре, молочную кашу, кожуру горького апельсина. И это неделями! Ну и, само собой, ехать за границу.
Ему подчинились, решив совместить полезное с приятным: императрица вознамерилась представить своему отцу, королю прусскому, младшую дочь, Адини. Маленькие братья, Николай и Михаил, которые стали очень красивыми мальчиками, должны были сопровождать ее. Костя, средний сын, находился в это время в Балтийском море – он хотел стать моряком и усиленно учился этому. Мэри же и Олли родители не хотели брать с собой, чтобы не выставлять их напоказ как невест.
Семейная жизнь была нарушена! Мэри и Олли оставались в Петергофе на попечении князя Голицына и графини Натальи Строгановой, урожденной Кочубей, которая незадолго до того была назначена обер-гофмейстериной. Она с молодости была дружна с императором и его женой и, как уверяли знающие ее люди, обладала массой замечательных качеств. Однако Мэри и Олли находили, что она пахнет вялыми цветами, причем настолько сильно, что это превосходит все ее хорошие качества. Ее сын Григорий, в то время юнкер Артиллерийского училища, был единственным кавалером, которого могли видеть великие княжны. Олли его недолюбливала – пожалуй, за то, что он не проявлял к ней ничего, кроме почтительного внимания, и был откровенно влюблен в старшую сестру, – ну а Мэри была к нему, пожалуй, расположена: ведь только с ним можно было развеять ту скуку, которая воцарилась вокруг нее с некоторых пор.