Олли поджимала губы и отворачивалась.
На море не утихали штормы, пришлось отправиться дальше в Потсдам почтовыми лошадьми. Несколько дней родители оставались без всяких вестей о Мэри и Олли и страшно беспокоились, зная только о штормах в Балтийском море и о различных крушениях кораблей. Тем более радостной и приятной стала встреча. Дедушка с семьей принял девушек в Санзуси. Все три сестры спали с Александрой Федоровной в комнате, где некогда умер Фридрих Великий. Там еще висели часы, которые остановились в час его кончины.
Впрочем, такое соседство никому не мешало веселиться.
Несколько раз приезжали и сестры бывшей принцессы Шарлотты, их устраивали в той же исторической опочивальне. Она напоминала дортуар в каком-нибудь веселом пансионе: никто не спал до глубокой ночи, слышались шутки и смех без конца. Девицы выскакивали из окон и бегали в ночных рубашках по террасе, затем кто-нибудь из принцев, братьев Александры Федоровны, подкрадывался к окну и стучался, чтобы напугать девушек, что вызывало новые взрывы хохота.
За стол садились только в семейном кругу, примерно человек тридцать. Дедушка всегда сидел между Шарлоттой и одной из других своих дочерей или невесток, а Мэри, Олли и Адини сидели напротив: он любил на них смотреть и любоваться их красотой. Любимицей короля была Адини – она, по его словам, была единственная из сестер похожа на пруссачку с ее вздернутым носиком и лукавым личиком. Олли он любил за то, что она несколько напоминала мать, но самой красивой все же считал Мэри.
– Это невероятное лицо! – говорил он. – Никогда не видел принцессу, в лице которой читалась бы такая страсть к жизни!
Мэри опускала глаза, скрывая торжествующую улыбку. Олли и Адини ревновали ее к деду, к его восхищению. А она понимала, что король видит в ней именно женщину и прежде всего женщину, а уж потом – милую девочку, внучку.
Все общество побывало на маневрах 2-го Гвардейского полка и на его бивуаке в Грюневальде. Там солдаты пригласили великих княжон помочь им при чистке картофеля. Прежде им не приходилось делать что-то подобное, однако они, не чинясь, опустились на колени в траву и сразу принялись за работу. Один унтер-офицер заметил, что они слишком толсто срезают кожуру, и укоризненно сказал, что они плохие хозяйки. Эта сцена так понравилась королю, что он приказал ее зарисовать и потом дарил своим друзьям литографии с нее.
Мэри, не скрываясь, хохотала. Все были уверены, что она смеется от удовольствия, а она хохотала над Олли и Адини, которые очень огорчились из-за замечания этого невежи унтер-офицера. Ну и пожалуйста, пусть счищают кожуру столь же тонкую, как папиросная бумага. А Мэри получила лишний довод в пользу того, чтобы пренебречь этими полунищими, экономными скупердяями, немецкими принцами. С них станется – заставлять своих жен-принцесс возиться на кухне! Да никогда в жизни!