Когда она ничего ему не ответила, он тяжело вздохнул, накинул свою рубашку и, застегивая ее на ходу, вышел из комнаты. Минуту спустя она услышала, как за ним с громким стуком захлопнулась входная дверь.
Адриен лежала очень тихо, как будто любое движение могло нарушить сохраняемое с таким трудом спокойствие. Слезы выступили у нее на глазах, но она не могла позволить себе разрыдаться. Если она однажды поддастся этой слабости, то сможет уступить и другим слабостям, например позвонить Кристоферу и извиниться, даже попросить его вернуться. Нет, лучше подавить свои чувства, пока они не взяли верх над разумом. Она была достаточно сильной, умной женщиной, у которой в жизни немало трудностей, и она сможет пережить и эту. Но внутренний голос ей подсказывал, что она в первую очередь женщина, которой нужны мужские теплота и ласка. После стольких лет чисто дружеского общения с мужчинами она наконец встретила человека, который потребовал от нее большего. И она пришла в ужас от этого.
Воспоминание о боли, которую она ощутила, когда в последний раз открыла мужчине свою душу, поразило ее сердце. Бобби был последним человеком, который владел ею полностью — ее телом и душой, — и она ужасно страдала от того, что отдала ему всю себя без остатка.
Кристофер был слишком рассержен, чтобы сразу возвращаться домой, и бесцельно ехал по спиралям шоссе к центру города. «У меня есть все, что мне нужно, и без этой Адриен», — раздраженно думал он. Так зачем же мучить себя из-за нее? Даже идиоту было бы ясно, что она окружила себя стеной, сквозь которую не пробьется ни один мужчина. А он выставил себя дураком, пытаясь пробить в ней брешь.
Он мрачно вел машину по разветвлениям шоссе, представляя себе, что едет по лабиринту американских горок, а мысли по-прежнему вертелись вокруг Адриен. Ведь он старался действовать медленно, чтобы дать ей время узнать его получше и, как он надеялся, почувствовать к нему влечение. Он ведь не слишком давил на нее? «Нет», — твердо ответил он на свой вопрос. Дело было совсем не в нем. Дело было в ней. Она — трусишка, которая боится дать кому бы то ни было дотронуться до айсберга, укрывшегося там, где должно быть сердце. Да и кому она нужна? Во всяком случае, не ему.
За стеклами машины раздался приглушенный звук сирены, но, поглощенный своими мыслями, он не обратил на это никакого внимания. «В море жизни много других рыбок, — размышлял Кристофер, — и я прекрасно могу заняться какой-нибудь из них, вместо того чтобы биться головой о стену вокруг Адриен».
Звук стал отчетливей, и в зеркале заднего вида он заметил пульсирующий красный огонек. Он поправил зеркало так, чтобы свет не слепил, и съехал с шоссе на улицу рядом с аркой. Вдруг он понял, что звук этот был сиреной патрульной машины, которая ехала за ним.