— Это пиджак твоего отца, — крикнула она. — Оставь их в покое. Они только поженились и нуждаются в некотором уединении.
— Но если папа сердится на нее? Она не виновата, что эти журналисты ее сфотографировали.
— Ты же не слышишь никаких криков, ведь так? Значит, они не дерутся. Оставь их в покое.
— Я не знаю, бабушка. Честное слово, это не похоже на папу. Ему нравится переворачивать все вверх дном, если он чем-нибудь недоволен.
— Откуда ты знаешь, что он недоволен? Может быть, они поцеловались и поладили.
— Ну, если ты так думаешь, бабушка… — Сузи посмотрела наверх с огорченным видом, не зная, что предпринять. Она ретировалась в кухню и тихо помогала расставлять воскресный веджвудский сервиз и столовое серебро Мейбл на скатерти цвета слоновой кости, отделанной вышивкой.
Затем она подкралась к лестнице — «Вдруг они появятся», — но услышала только приглушенные голоса, никаких криков.
Мейбл нашла свои полбутылки. В два часа они сели за стол, не дожидаясь больше пропавшую парочку. Стакан вина помог Мейбл проглотить обед. Сузи потеряла аппетит. Мейбл не спеша перемыла всю посуду и серебро, а Сузи вытерла.
— Я собираюсь вздремнуть, детка. — Увидев обеспокоенное выражение на лице девочки, Мейбл сказала ей: — Не тревожься. Он, в конце концов, спустится, и все будет в порядке. — Прихватив бутылку с остатками вина, она положила трубку телефона, который зазвонил, прежде чем она добралась до лестницы. — Не надо отвечать, Сузи. Пусть звонит. Иди и погуляй, если тебя раздражают звонки, — добавила она, поднимаясь по ступенькам.
После шестого звонка Гарри ответил и, послушав секунд пять, бросил трубку. Телефон снова зазвонил, Гарри поднял трубку, послушал, осторожно положил ее и, сосчитав до пяти, послушал опять. Потом вообще снял трубку.
— Поэтому вы не отвечали на мои звонки? — спросил он, стоя над Лори.
Она кивнула, не желая смотреть на него, оправдываться или объяснять что-то. До сих пор он не предоставил ей такой возможности. Он не дал ей даже времени собраться с мыслями, поэтому она замкнулась и отказалась отвечать на его горькие, ядовитые обвинения. Она сидела на краешке постели, уставившись на коврик на полу, поражаясь, как в нем еще не образовалась дыра.
— Скажи мне, по крайней мере. — Он в отчаянии покачал головой. — Почему ты носишься почти голая, позволяя себя снимать? Ты что, решила присоединиться к этим девицам из «Плейбоя»?
Лори долго молчала и затем подняла на него невидящий взгляд.
— О, дьявол, — сдался он. — Мне надо в больницу — подготовить бумаги на завтра.
Услышав шаги, Сузи встретила его возле лестницы.