Но, характер есть, глаза сверкают! Уважаю. И хитрый!
— Эй, мужчина, хватит мальца тиранить. Отпусти его! Чего привязался? Видишь, голодный он.
— Совсем дите еще! Комиссары детей хватают! Что он тебе сделал-то?
— Мальчишки подрались, а этот встрял.
— Да-а-а, вот такой у нас во дворе соседа ножом пырнул! Жалельщики! Сдать его, куда следует!!!
— Я тебя сам сейчас сдам, сволочь! Вали отсюда! Ты!!! Слышал! Отпусти, говорю!
Вокруг нас потихоньку собиралась толпа. Особенно выступала гонористая бабка, пожалевшая дитю. Крепкий блатной, лет двадцати пяти на вид, схватил меня за руку, которой я за шиворот удерживал юного попаданца. Попаданец плаксиво заныл.
— Дяденька-а!
Ага, ты еще завопи — Хулиганы зрения лишают. Чего ж ты так? Девочки же смотрят. Я о Наде говорю. Стисни зубы и молчи, как партизан на допросе. Не, все-таки хитрый, как по нотам партию ведет. Ну что, крыша вокзальная, твоя очередь? Действуй, раз уж взялся за мою руку.
А, вот и патруль. Послушаем.
— Николай, что тут у вас? Граждане, не толпитесь. ДокУменты предъяви.
Последнее уже ко мне. Зажратый какой-то патруль. Так, на первый взгляд, обычные солдаты, но морды сытые. На московском пайке сейчас такую содержать не удастся. Выпали у меня вокзалы из поля зрения, пока мыслил глобально, а здесь, похоже, за год все наладилось по стандартной схеме. Москва. Послушаем еще.
— Мальчишки задрались, а этот напал, избивать начал. Вы на морду его гляньте! Шинель офицерская. Контра!!!
— Документики, значит, липовые… Ну что, догулялся? Пойдем, разберемся, что там за документики. И вы, двое, подымайтесь. Девчонку допросим. Ладненькая девчонка. Расскажешь нам, чего видела?
— Расходитесь, граждане! Расходитесь!!!
Сказал бы, что занятно было наблюдать ужас и недоумение в глазах Феди и Нади. Не занятно. Чего-то до них начинает доходить, надо с их воображением потом что-то делать. Нельзя так на все реагировать, никакого здоровья не хватит. Язву наживут.
— Вы все задержаны! Сложить оружие! При попытка бегать — стреляем!
Что значит — хорошо поставленный командный голос с прибалтийским акцентом. Никаких эксцессов. Оружие на землю, даже патруль свои мосинки сразу уронил. Десяток латышских стрелков цепью перекрыли перрон, с другой стороны к нам бегут еще человек тридцать. Можно сигануть с платформы и попытаться уйти, но игра, по-моему, не стоит свеч. Затравят.
Весь вокзал в курсе, что здесь уже два дня, как расположился батальон латышей, ждут отправки на фронт, нет состава. Малолюдно-то как! Никто никуда не едет, у всех дела на месте, сроки отъездов переносятся. Пусто. Есть народец, но нет вокзальной толчеи. Все чинно, спокойно, даже местное руководство заскучало, прибыло посмотреть на наш концерт.