— Вы здесь?
— Разве могло быть иначе?
Король махнул рукой, словно сомневаясь в чем-то.
— Верьте мне, — убеждала она его страстно, — я с вами. Всегда! Всегда! Быть может, порою я сержусь, спорю. Но все это не имеет значения.
— Сейчас… — кивнул он головой.
— Сейчас важно только одно: чтобы вы поправились. Встали с постели.
Король произнес уже громче, с явной горечью:
— Иначе будущее Августа не совсем ясно?
— Да. Но, о, ведь я… Он снова прервал ее:
— Полно, не пытайтесь возражать…
— Нет, я должна возразить! — уверяла она. — Вы нужны. Ваше великодушие, ваша доброта! Вы поправитесь непременно ради меня. Si, ради меня! Потому что вы хотите этого. Саго тю!
Король снова закрыл глаза со снисходительной и горькой улыбкой. Не хотел говорить, не мог? А может, просто уснул?
Возведение Августа на великокняжеский престол состоялось по замыслу Боны и было большим торжеством и для королевской четы, и для девятилетнего королевича. Он вышел из собора первым, в нарядном облачении, с великокняжеским колпаком на голове, а среди собравшихся толпой литвинов и поляков долго не смолкали в его честь виваты. После великолепного пиршества Сигизмунд удалился почивать, а королева вместе с Алифио вошла в свои покои.
— Наконец-то! Наконец! — повторяла она ликуя. — Слава Богу! Даже удивительно, насколько легче иметь дело здесь, с литовским сеймом, нежели с тайным Советом.
— Видно, шляхта успела привыкнуть к этой мысли, — пошутил канцлер.
— Ох, право же, нелегко быть польской королевой! — вздохнула Бона. — Так как же быть со шляхтой? Подлаживаться или ставить перед свершившимся?
— Можно пустить в ход оба способа, — отвечал Алифио.
О сегодняшнем торжестве уведомим все королевские дворы, а также императора и Рим. Нам еще предстоит борьба: коронация Августа на польском троне.
— Какой же способ изберем?
— Скорее… поставим шляхту перед свершившимся. Тот, кто ступает в мягких туфельках, продвинется дальше.
— Вы и впрямь никого и ничего не боитесь, — отметил он с восхищением.
— Вы и лесть? Зачем? Санта Мадонна! Вы хорошо знаете, что одного я боюсь как огня: элекции и волнений после… после смерти государя. Трон ненадежный, не наследственный, как в Литве.
Заявить свои права может даже Альбрехт Прусский. Август еще ребенок и нуждается в помощи опекуна, регента. Не думаю, чтобы регентство поручили мне. Тогда не лучше ли иметь двух королей сразу? Старого и юнсго?
— Да, но с тех пор, как Польша стала Польшей, сын и отец никогда не правили одновременно! — возразил канцлер.
— Никогда?
— Никогда.
— Мой боже! Все на свете случается когда-то в первый раз! Но у нас нет выбора. После смерти Ольбрахта в Польше остался только один королевич. Трон должен принадлежать ему.