Поразмыслив, она велела пригласить к себе юного короля и решила принять его в присутствии советников: Алифио и Вольского. Каково же было ее удивление, когда она услышала за дверью тяжелую поступь, столь непохожую на легкие, стремительные шаги юноши, через минуту в комнату вошел рыцарь, с ног до головы закованный в великолепные золотые доспехи. Август остановился возле королевы, приподнял забрало. На нее смотрели черные блестящие глаза настоящего Сфорца, всегда вызывавшие ее восторг, но смотрели с таким достоинством, с такой гордостью, что она невольно крепко стиснула подлокотники кресла. Значит, все-таки… Он хочет быть рыцарем, хочет, как дитя, поиграть в полководца, повести других на войну. Проклятый гетман! Неужто он не понимает, что это последний из Ягеллонов? Что его следует оберегать, ограждать от опасностей?
Бона с трудом сдержала раздражение и холодно, но спокойно сказала:
— Я велела вас пригласить, потому что до меня дошли странные вести. Говорят, вы пожелали уступить настояниям Тарновского? Отправиться вместе с ним на войну с Валахией?
— Мне семнадцать лет, а я еще никогда не был в походе, — повторил он, как выученный урок, слова гетмана.
— Что за горячая голова?! Война! И на ней король-рыцарь. Победитель! О боже! Я ничего не имела бы против, но… — Она сделала вид, что колеблется, и досказала через минуту: — Нам стало ведомо, что шляхта подо Львовом собирается не для похода. Там надлежит ждать скорее рокоша, бунта.
Август коснулся правой рукой меча, так что заскрежетали доспехи.
— Я чувствую, что у меня хватит сил противостоять дерзновению подданных, — гордо заявил Август.
— Вот как? У тебя хватит сил? — удивилась она.
— А почему бы и нет? — отвечал уязвленный юноша. Королева попыталась улыбнуться закованному в доспехи рыцарю.
— Хорошо. Пусть будет так — у тебя хватит сил! Но все равно ты должен держаться в стороне.
Король чересчур распустил этот расшумевшийся сброд. Ты предстанешь перед шляхтой, уже утихомиренной королем, смирившейся, когда страсти утихнут. Покажешься перед нею во всем блеске и величии. Значит, не сейчас.
Но Август не уступал.
— Отсутствие мужества никогда не украшало королей, — отвечал он.
— У власти есть свои тернии, — вздохнула королева. — Оставь эти мелкие раны и уколы самому государю. Верь мне, лучше прославиться в победоносном сражении, нежели в укрощении бунтовщиков.
Он ответил не раздумывая:
— Мыслю иначе. И должен ехать.
Не в силах сдержаться более, она ударила кулаком по резному подлокотнику кресла.
— Нет! Довольно! Ты никуда не поедешь! После минутного молчания Август заявил: