Не успели еще Остоя с Досей добраться до Кракова, а королева уже принимала гонца от Августа и Глебовича. Воевода сообщал Боне о том, что вдова Гаштольда Барбара вскружила голову молодому королю, что Радзивиллы ищут среди вельмож людей, преданных великому князю. Письмо Августа было коротким, он сообщал, что нашествие чумы на Вильну кончилось, а сам он много времени проводит на охоте, потому что в Вильне нет у него достойной резиденции, где он мог бы жить вместе с супругой. И если бы не гостеприимство литвинов, уже давным-давно покинул бы он Великое княжество Литовское.
Известие о новой любовнице Августа королеву не слишком огорчило, их у него всегда хватало — придворные дамы, знатные горожанки были к его услугам. Она хорошо помнила, что у ее деда, герцога Миланского, кроме многочисленных законных детей, было еще десятка два внебрачных.
Август — истинный Сфорца, в жилах его южная, горячая, неспокойная кровь… Куда страшнее была весть о скором его возвращении, о происках Радзивиллов, и королева, смяв письмо, с досадой швырнула его на пол. Вслед за ним с грохотом полетели кубки, один, другой…
На шум тотчас же прибежала Марина. Поднимая с полу кубки, она спросила:
— Столь дурные вести?
— Более чем дурные! — воскликнула королева. — Ужасные! Глебович сообщает, что вельможи на Литве вступают в тайный сговор против меня. Да и кто может освободить их от ненавистной Боны, которая проверяет пожалования, выкупает земли? молодой король! Глупец, который еще не понимает, как могут отомстить те, кого отстраняют от должностей, лишают незаконных владений. Литовский князь? Это он-то? Да ведь он пока никто!
— Государыня, вы поедете туда? — допытывалась Марина.
— Это сейчас, когда король занемог? И его носят в паланкине? О боже! Как страшны эти браки с Габсбургами! Если бы не Елизавета, Август был бы сейчас здесь, со мной, а не в Литве, в чужом краю. Один! Совсем один!
Она не спала всю ночь, заново перечитывая помятые листы письма, а утром рано явилась к королю в опочивальню.
— Как прошла ночь, ваше величество? — спросила она, стараясь казаться спокойной.
— Прескверно. Все суставы, все кости разболелись. Придется лежать на пуховиках, — пошутил он.
— Вы слишком долго спали на медвежьих шкурах. Жесткое ложе хорошо для молодых.
— Для молодых… — с грустью повторил король и добавил: — А что пишет молодой король?
— Не знаю, что и сказать, — отвечала Бона. — Плохи, плохи дела. Радзивиллы чуть ли не бунт подняли. Подговорили Августа устроить торжественный въезд в Вильну.
— Въезд? Яко великого князя?
— Думаю, что так, коль скоро грозит нам, что, ежели не получит полной власти, вернется на Вавель и возобновит хлопоты о разводе. Теперь и жена в ход пошла. Пишет: «Я король, а жену привезти сюда не могу, некуда».