Король, вскочив с места, закружил по комнате, но лишь для того, чтобы сдержать гнев, потому что, остановившись перед Фричем, сказал вовсе не то, что тот от него ожидал.
— Значит, я не могу позволить себе быть молодым? — произнес он с горечью. — Должен быть не человеком, а куклой? А ты, Фрич, знаешь хотя бы, что значит любить женщину? Любить так, чтобы решиться на самую большую жертву, на тяжкую борьбу? С сенатом, с посланниками шляхты и с тобою, да, с тобой — ты ведь был мне прежде другом, а теперь судьей быть хочешь. Холодным и жестоким, потому что у тебя нет сердца! Видишь сам, кроме Радзивиллов у меня никого не осталось.
Да, да. Потому что братья не дадут любимую сестру в обиду. Ну, может, еще и Лясота… Он не столь осмотрителен, не столь умен, как ты. Не государственный человек, не королевский секретарь, зато своему господину как верный пес предан. Лясота! — неожиданно воскликнул он, а когда дворянин тотчас же появился в дверях, приказал: — Вели передать, чтобы князь Радзивилл Черный незамедлительно приехал на Вавель. И проводи господина Фрича.
— Но, государь…
— Все, что вы хотели сказать — ты и друзья твои, — уже сказано. И довольно.
Говорили, что стены Вавельского замка, хоть и сложены из массивного камня, отнюдь не преграда ни для любопытных глаз, ни для чутких ушей. И по этой причине уже через час после беседы молодого короля с Радзивиллом Бона, выгнав Досю и Марину, велела просить к себе маршала Кмиту. Она казалась такой угрюмой и озабоченной, что Кмита решился первым задать ей вопрос.
— Дурные вести, государыня?
— Хуже не придумаешь, — в ярости сказала она. — Сначала короля уламывал Фрич, потом Радзивилл Черный. Из них двоих Радзивилл вышел победителем. Даже не угадаешь, что придумали.
Я боялась этого, но не предполагала… И все же это в самом деле так. На тот случай, если предстоящий сейм так же не признает его брака, Черный подговаривал Августа заключить тайный союз с Фердинандом, обещав ему, что Польша не будет поддерживать сына Изабеллы, молодого Заполню, в его борьбе за венгерский престол…
— Чего же они хотят за эту услугу? — спросил Кмита, когда она, с трудом переводя дыхание, умолкла.
— И подумать страшно! — воскликнула Бона. — Вена за это должна прислать Августу к началу сейма подкрепление… наемное войско. Санта Мадонна! Войско римского короля против польской шляхты?
Кмита на минуту задумался.
— Весть дурная, но настолько странная, что поверить в нее трудно. Нужно подослать кого-нибудь к Черному, пусть сторонником прикинется да незаметно все разведает. А кого его королевское величество может послать с таким поручением в Вену? Я полагаю, не Радзивилла, потому что дело сразу получит огласку.