На следующий день с утра Бона дала выход своему гневу. Представший пред очами королевы Паппакода стоял посреди комнаты, а она кружила вокруг него, словно обвивающий кольцами свою жертву удав. Круги становились все меньше и меньше, пока наконец она вплотную не приблизилась к предателю.
— Итак? — спросила Бона, стараясь казаться спокойной. — Стало быть, ты лгал. Все время, с самого начала. Наместник Неаполя болел недолго и уже месяц как здоров. Никакого паралича у него не было. Боже милостивый, и я тебе верила, лгуну, предателю? Сколько заплатил тебе Броккардо за то, что ты помог ему выманить у меня четыреста тысяч дукатов, посулив мне регентство в Неаполе?
Что же ты молчишь? Говори!
Паппакода отер пот, обильно выступивший на лбу и висках, и робко заговорил:
— Меня обманули. Граф клялся, что…
— Лжешь! Ведь это ты, а не Броккардо перехватывал письма ко мне от кавалера Виллани. Ты — шпион Филиппа, а быть может, и всех Габсбургов? Давно тебя подкупили? Еще на Вавеле?
Паппакода опустился перед ней на колени.
— Нет, нет! Меня обманули. Сжальтесь, госпожа! — заклинал он. — Я всегда служил вам верой и правдой, мечтал снова увидеть род Сфорца в Неаполе. В тех письмах, которые попадали ко мне, не было ничего существенного. Кавалер Виллани писал, что требуется время, нужно запастись терпением. Я не хотел лишний раз тревожить вас, государыня…
Она стукнула об пол тростью, с которой последнее время почти не расставалась.
— Не верю, ты лжешь, извиваешься будто уж, норовишь выскользнуть из рук. Будто ядовитая змея… А я верила тебе куда больше, чем старому преданному Виллани! Все слова о Неаполе — ложь! Остается Бари, только Бари!.. О боже, неужто и Бари тоже обман? Отвечай! Может, ты внушил кардиналу Караффа, что я откажусь от права наследования герцогства моими потомками?
Отчего ты молчишь? А может, ты и не начинал переговоров о расторжении брака?
— Я делал все возможное… Клянусь всеми святыми! И Броккардо пообещал уговорить короля, чтобы он воздействовал на кардинала… Броккардо опутал меня.
— Броккардо, — с ненавистью произнесла Бона. — Льстец, обманщик, коварный и опасный…
Встань и уходи прочь! Завтра объяснишь мне свои грязные поступки. Не оправдаешься — пеняй на себя…
Королева с презрением смотрела на Паппакоду, а он ежился и все ниже опускал голову. Наконец она протянула руку, указав ему на дверь. Согнувшись в поклонах, Паппакода стал медленно пятиться.
Решив незамедлительно принять меры против интриганов, Бона срочно вызвала Виллани из Россано.
Она поручила ему отвезти в Неаполь официальное письмо и передать его не графу Броккардо, а самому чрезвычайному послу испанского короля. Поскольку испанская сторона не выполнила своих обещаний, Бона потребовала вернуть долг в течение полугода.