Сделав большое усилие над собой, он наконец поднял голову.
Помада на губах Кимберли была смазана, ее глаза мерцали.
— Анна, — тихо сказал он. — Твой король приказывает тебе отправляться в кровать.
Это оказалось легче сказать, чем сделать.
Бросив на него последний жаркий взгляд, она, пошатываясь, отправилась в спальню, по дороге выскальзывая из его пиджака. В дверном проеме она подержала пиджак, подмигнула, затем бросила его на пол и исчезла. Дверь щелкнула, закрывшись за ней.
По сравнению с Кимберли, одетой в корсет, женщины в баре казались невинными школьницами.
Он направился к закрытой двери спальни. Сейчас он подберет пиджак и уйдет.
Но когда он наклонился, Кимберли позвала его через дверь спальни.
— Найджел!
— Да?
— Корсет. — Раздался прерывистый шум. — Он слишком тесный.
Он зажмурил глаза, борясь с видением.
— Ой-ой-ой! Ну помоги же!
Когда он открыл дверь, то понял, что ему следует собрать все жалкие остатки своей воли.
Кимберли лежала боком на кровати, заведя руки назад и извиваясь в попытках дотянуться до застежек на спине.
— Проклятые крючки и петельки, — сердилась она.
— Перевернись на живот!
Он наклонился, разглядывая длинный ряд сверкающих крючков и петелек. Интересно, как она смогла застегнуть этот корсет без посторонней помощи?
Он начал возиться с первым крючком, и его пальцы показались ему слишком большими и неуклюжими. Но вот каким-то чудом удалось расстегнуть этот крючок. Потом второй.
Когда он достиг десятого или двадцатого, у него рябило в глазах, а пот крупными каплями выступил на лбу. Найджелу пришлось схватить угол простыни и вытереть голову.
Наконец он расстегнул последний.
Кимберли осталась лежать на животе. Ниже левой лопатки была маленькая, соблазнительная родинка.
Он глубоко вздохнул, как ныряльщик перед прыжком в воду, поднял Кимберли на ноги и, прочистив горло, спросил:
— Теперь-то ты можешь это снять?
— Ммм, да.
На ее лице засияла широкая самодовольная улыбка. Он начал говорить, но осекся и спросил:
— Это твое «Ой-ой-ой! Ну помоги же!» было только представлением, чтобы заставить меня войти к тебе в спальню?
Она откинула голову назад, и ее глаза наполнились серым мерцанием.
— Один «Космополитен», и я отвергнута?
— Это был огромный «Космополитен», и ты пила уже второй, когда я подошел к тебе.
Она поцокала языком.
— У меня голова немного кружится, не более того.
А у меня плоть бушует, не менее того.
— Я буду гнаться за тобой… — почти неслышно напомнил он себе.
— Что?
Он открыл глаза, и у него разве что слюни не потекли при виде ее великолепных грудей, подобных зрелым плодам. Он с трудом сглотнул.