— Уже слишком поздно. В конце концов, прошло шесть месяцев.
Как обычно, Морис не обратил на ее доводы никакого внимания.
— Да, да, а теперь слушай. У меня есть небольшой подарок для тебя. — Он вручил ей бумажный пакет. — Внутри находится вернейшее средство для того, чтобы растопить лед в его сердце.
Она покачала головой.
— Морис, Морис…
Он посмотрел на нее своим щенячьим взглядом, которому она никогда не могла сопротивляться.
— Кимберли, дорогая, просто попробуй. Сделай первый шаг. Ты знаешь, я никогда не сдаюсь.
— Это меня и пугает.
— Ну, все. — Он похлопал по пакету. — Я хочу получить утром полный отчет.
— Ты совершенно невозможен.
Летом Найджел любил дома ходить босиком. Сейчас он стоял в кухне и любовался своим новым столом. Красивый цвет розового дерева прекрасно гармонировал с белыми плитками пола. На плитках были нарисованы треугольники цвета поджаренного миндаля. Риго, правда, утверждал, что они просто коричневые.
Найджел еще не решил, какая комната будет следующей.
Звонок в дверь прервал его размышления.
Найджел посмотрел на часы. 5:00 пополудни. Для почтальона поздновато. Вероятно, Риго шел мимо и решил зайти.
Найджел открыл дверь, и его сердце встрепенулось.
— Привет, — раздался мягкий, такой знакомый голос.
И будто не было этих шести месяцев. На Кимберли было летнее платье в складку с узенькими бретельками. Босоножки на высоких каблуках не скрывали розовых ноготков.
И волосы, о, волосы! Они спадали на обнаженные плечи свободными золотистыми волнами.
— Я принесла тебе кое-что.
Он был так занят тем, что смотрел на нее, что и не заметил у нее в руках блюдо, закрытое алюминиевой фольгой. Черт возьми, он даже не поздоровался с ней.
— Привет.
Она неуверенно улыбнулась. Ее глаза были чуть влажными, и он подумал, не собирается ли она расплакаться.
Она протянула ему блюдо.
— Спасибо.
Не двигаясь с места, он постукивал пальцами по блюду снизу и молча ждал.
Ее губы приоткрылись.
Он слегка наклонился вперед и…
И ничего не произошло.
У Кимберли все настолько сжалось внутри, что кровь лишь чудом могла течь по ее жилам. Она давно ушла бы отсюда, но ее ноги окаменели. Она не отрываясь смотрела на удивленного Найджела, держащего блюдо, на котором лежало то, что она испекла сама — впервые в жизни!
Когда она доберется домой — а с божьей помощью она когда-нибудь сможет сесть в свою машину и уехать, — она тут же позвонит Морису и скажет ему, что предлагать пирожные с орехами потрясенному Найджелу было наихудшей идеей с тех пор, как Ева предложила яблоко Адаму.
Сглотнув, она посмотрела Найджелу в невообразимо синие глаза. Потом ее взгляд опустился на четкий контур его подбородка, потом она увидела его старую футболку.