Ее взгляд двинулся ниже, по загорелым мускулистым ногам к босым ступням.
Сумасшедшая мысль пронзила ее.
В тот день в джипе она видела его всего, кроме ступней.
В тот день. Если и есть особое событие в ее жизни, которое она будет помнить всегда, то это их бурные и страстные любовные ласки в Долине Огня. Его глубокий голос, шепчущий сладкие, чувственные слова любви.
— Что это? — спросил Найджел.
Кимберли с трудом обрела дар речи:
— О, пирожные с орехами.
— Пирожные с орехами? — переспросил Найджел.
Он начал было говорить, потом, казалось, передумал, но она знала, что он хотел сказать.
— Они, ну, не совсем мои, — пролепетала Кимберли, указывая на блюдо. — Это полуфабрикаты из коробки.
Удивительно, она могла стоять перед двумя сотнями людей и спокойно читать им лекции, но здесь, перед Найджелом, едва могла связать несколько слов.
— Полуфабрикаты никогда не подведут.
И опять они застыли, глядя друг другу в глаза.
— Пожалуйста… не хочешь ли войти?
Он сделал шаг назад, приглашая ее войти.
У нее перехватило дыхание. Неужели ей снова выпал шанс?
Она вошла в холл и остановилась, наслаждаясь волнами прохладного воздуха из кондиционера, осмотрелась, вспоминая, как первый раз увидела эту квартиру и какой огромной она показалась ей. Затем поглядела на фотографии над кушеткой.
— Я по-прежнему живу в окружении семейных снимков, — сказал он, проследив за ее взглядом.
— Тогда я так и не успела их рассмотреть.
Слово «тогда» вернуло их в прошлое, и они снова замерли, понимающе глядя друг на друга.
— Хочешь посмотреть?
— О да, хочу.
— Странно, что у тебя дома только одна. Я хочу сказать, ты же любишь своих близких.
Да, только одна.
Вот Найджел удивился бы, если бы узнал, что она планирует поездку домой!
Он шел впереди нее по гостиной, держа блюдо в одной руке, показывая другой на фотографии сестер, отца, матери, многочисленных теток и кузенов.
Они подошли к фотографии в серебряной рамке. На ней была женщина лет семидесяти.
— Бабушка Алиса, — сказал Найджел.
— Она выглядит очень доброжелательной, — заметила Кимберли, рассматривая завораживающую улыбку на высохшем лице, обрамленном ярко-белыми волосами.
— О, бабушка была и такой, но ее слово было законом для всех нас. Она когда-то сказала мне, что если бы я дурно обошелся с подвыпившей женщиной, то она, Алиса, лично преследовала бы меня не хуже собаки, а поймав, собственноручно вздернула бы на ближайшем дереве.
— Твоя бабушка так и сказала?
— Иногда она была оригинальной.
Они стояли так близко, что Кимберли могла видеть игру бицепсов на руках. А в глазах Найджела, она могла поклясться, был виден красноречивый интерес, от которого ее бросило в дрожь.