Гордона одолел громкий смех. Хохоча во все горло, он помог Грейс перебраться обратно в кабину. Он придержал ее руками за талию и потянул на себя.
— Не могу в это поверить! Мы испугались дерева! — кричал он, смеясь. — О, Грейс! Грейс!
Она тоже засмеялась, обняла его за шею и закружилась в импровизированном танце.
Вдруг она поняла, что он ее целует, а она горячо отвечает на его поцелуи, приподнявшись на носки. Он обнимал ее так крепко, что ей было даже трудно дышать.
— Грейс, — шептал он жарко. — О, Грейс!
Наконец они оторвались друг от друга. Оба выглядели крайне смущенными и виноватыми. Гордон заговорил первым:
— Прошу прощения, — сказал он. — Даже представить себе боюсь, что ты обо мне подумала.
— Нет, это моя ошибка, — торопливо перебила его Грейс. — Ладно, плюнули и забыли.
— Понимаю, — спокойно проговорил он. — Для тебя это ничего не значило?
— Как могло это что-то для меня значить, — не глядя в его сторону, проговорила она. — Мы плохо знаем друг друга и не можем испытывать сильных взаимных чувств…
— Ничего не могу поделать со своими чувствами, — признался Гордон. — Они просты и понятны. Я мужчина, а ты красивая, пленительная женщина.
— Но ты же святой! — выпалила она.
— У святых тоже есть чувства, — возразил он тихо. — А меня мои просто замучили. Мне уже двадцать пять лет, а я никогда не знал близости с женщиной.
Она изумленно обернулась на него.
— Что ты сказал? Ты хочешь сказать, что ни разу не занимался любовью со своей женой?
— С моей женой? — смущенно переспросил Гордон. — А ведь я не женат.
— Но Селия!.. Я думала…
— Селия моя сестра! С чего ты взяла, что она моя жена?
Грейс припомнила свои разговоры с Селией. Она не раз звала ее миссис Бэнкс, но та никогда ее не поправляла. Наоборот, Селия постоянно рассказывала о своем «дорогом Гордоне» и вообще всячески представляла дело так, как будто они являются супружеской парой. Очевидно, она не хотела, чтобы Грейс узнала о том, что Гордон свободен.
— Грейс, можно задать тебе один вопрос? — предложил он, ворвавшись в ее мысли. — Ты в самом деле ничего не почувствовала сейчас, когда мы поцеловались?
Она внимательно взглянула ему в глаза.
— Разумеется, я почувствовала, — ответила она. — Ты и сам должен был это понять.
— Что ты почувствовала?
Она покраснела и отвернулась от него.
— Я снова почувствовала себя женщиной.
Он приподнял ее подбородок. Когда их глаза вновь встретились, он улыбнулся и еще раз поцеловал ее.
— Теперь я об одном жалею, — сказал он потом.
— О чем? — спросила она.
Он покраснел. Ей нравилось наблюдать за тем, как он смущался. Совсем, как школьник.