Смысл того «пагубного влияния», о котором говорила леди Флора, она раскрыла в письме Гамильтону Фитцджералду, где недвусмысленно сообщила, что это влияние на королеву оказывает «одна иностранная леди», баронесса Лецен, «чья ненависть к герцогине Кентской уже давно ни для кого не является секретом». Леди Флора также обвинила леди Портман, возложив на нее всю вину за организацию «дьявольского заговора». «Прощай, мой дорогой дядюшка, — написала она в конце письма. — Мне неприятно посылать тебе такое возмутительное письмо, но я хочу, чтобы ты знал всю правду и ничего, кроме правды, и ты волен поступать с этой правдой как тебе вздумается».
Выдержки из этого письма были отосланы в редакции газет, а вскоре туда же отправлены письма, написанные королеве и лорду Мельбурну возмущенной матерью леди Флоры. В них вдовствующая маркиза Гастингс восхваляла достойное поведение «замечательной матери» королевы Виктории и подчеркивала, что честь и достоинство ее величества королевы требуют, чтобы «преступные замыслы», направленные против ее дочери, были рано или поздно разоблачены, а виновные понесли суровое наказание. Кроме того, маркиза решительно заявила, что «законы общественной справедливости» требуют удаления с королевского двора сэра Джеймса Кларка. Узнав о последнем требовании оскорбленной маркизы, лорд Мельбурн ответил: «Требование, которое предъявила в этом письме маркиза Гастингс, настолько беспрецедентно и возмутительно, что даже мое уважение к общественному положению этой леди не дает мне возможности оставить его без последствий». Это письмо вместе с другой корреспонденцией, касающейся леди Гастингс, было опубликовано в газете «Морнинг пост».
Отныне публичное унижение одной из придворных дам, неспособность королевы принести ей приличествующие в таких случаях извинения, а также нежелание королевы уволить своего шотландского доктора сэра Джеймса Кларка, как это сделала в свое время ее мать, стали объектом многочисленных интригующих слухов и сплетен во всех салонах и гостиных Лондона.
Лорд Мельбурн всячески убеждал королеву не обращать внимания на все эти сплетни, а также на публикуемые в газетах письма. Однако королева Виктории не находила в себе сил не реагировать на них, и чем больше распространялись слухи, тем более яростной становилась реакция королевы. Она стала ненавидеть эту «озлобленную, глупую женщину» леди Гастингс и ее жалкую дочь леди Флору. Дошло до того, что она с удовольствием видела бы всю семью Гастингс повышенной вместе с редактором «Морнинг пост». Что же до матери Виктории, которая встала на сторону леди Флоры и, как сообщалось в газетах, долго присматривала за ней во время болезни, то ее поведение королева сочла совершенно непростительным и даже предательским. Ведь именно она сделала все возможное, чтобы вконец рассорить королеву с семьей Гастингс. Возмущенная поведением матери, королева призналась лорду Мельбурну, что «все больше разочаровывается в матери» и чувствует себя так, словно «имеет врага в собственном доме».