— Вот твоя суженая… Люби ее и жалуй, как мы любили и жаловали!
А Отец Род добавил:
— Выбрала молодца, так уж не пеняй на мать и отца.
Бог Грозы вытащил из-за пазухи большой красный платок-фату, передал Роду, пора, мол, невесту завешивать-закрывать. Тут Леля снова кинулась убегать, на сей раз больше для вида… куда там! Шумной стайкой слетелись подружки, крылатые чудесницы-Вилы, хозяйки колодезей и светлых озер. Затопотали проворными козьими копытцами, растущими на ногах у всех Вил, изловили невесту, повели назад, обступив плотным кольцом. Богиня Весны тщетно силилась разомкнуть их кружок, скидывала фату, которую бросали ей на плечи. Дочь-девушку причисляют к роду отца, замужняя входит в род мужа. Так пусть не прогневаются достославные деды, пусть видят горе невесты, пусть ведают — не сама с радостью отрекается, силой уводят!
Вот почему до сего дня считают достойным, чтобы невеста печалилась, даже когда идет по любви. А свекор со свекровушкой непременно желают, чтобы молодая невестка звала их матерью и отцом…
…Но вот и привели Лелю назад, и Род сам связал два конца фаты у нее под подбородком, а два других перекинул через голову вперед, пряча лицо. Завесил-закрыл любимую доченьку в добрый час перед полуднем, когда Солнышку время вплывать в самую высь — на долгий и счастливый век, на совет да любовь!
Пока собирали гостей и готовили свадебный пир, Леля почти не выходила из дому: молча сидела с подружками, слушала жалобные, протяжные песни — слезы капали, напитывали печальный красный платок.
Белый и красный цвета — цвета скорби. Сорок дней висит белая тряпица на стене дома, в котором кто-нибудь умер, а в свадебном поезде издалека видно белое или красное платье невесты: для прежнего рода она все равно что умерла, для нового — еще не успела родиться. Оттого нельзя видеть просватанную, нельзя слышать, нельзя есть вместе с ней, даже за руку брать — особенно жениху. Иначе тут как тут накличешь беду и ей, и себе.
Это хорошо знали гости, съехавшиеся в ирий. И Хозяин Морской, прибывший верхом на рыбе-ките, и Лешие на медведях, и Водяные на усатых сомах, и кузнец Кий, встретивший здесь отца. И Чернобог со злобной Мораной, жители Кромешного Мира…
Один Змей, сколько ни объясняли ему, все не мог взять в толк, чего ради прячут невесту. Знай твердил:
— Вот бы глянуть! Красивая, говорят!..
Чернобог ему и присоветовал:
— А ты глянь. Платочек-то сдерни с нее — и гляди, сколько душе угодно.
Скотьему Богу повторять не потребовалось. Обернулся удалым добрым молодцем, подстерег, чтобы Вилы-подружки вывели Лелю в сад ножки размять… Вмиг подскочил, растолкал завизжавших девушек — да и сорвал с головы невесты платок!