— Сынок, это я. Все в порядке. Я пытаюсь открыть проход наружу.
— Я понял, папочка, — послышался из-за двери голос Данилы.
Китяж вернулся к проделанной щели и попытался расширить её дальше, но панель явно во что-то уперлась и двигаться дальше не хотела. "Не хочешь по-плохому — по-хорошему будет хуже", подумал Тяжин и скинув рюкзак, достал из него маленький ломик, загнутый с одной стороны под фомку. Взяв в руки ломик, Китяж начал выламывать из кладки нулевого цикла кирпичи, периодически останавливаясь, чтобы прислушаться, не привлек — ли он кого-нибудь своим шумом. Отбитые от кладки кирпичи, он складывал здесь же, на лестнице. Работа шла туго, Китяжу было не развернуться, однако через пятнадцать минут лаз был уже достаточно широким для того, чтобы Тяжин, без рюкзака пролез наружу. Китяж снял рюкзак и полез в новый мир…
Протиснувшись, как червяк в узкий лаз и, подтянувшись на руках, Тяжин сел на край разобранной стены и огляделся, на этот раз полностью. И только оглядевшись, понял, во что превратился его Павловск. Его маленький, уютный Павловск. От дома, стоящего на против кафе "Лето", осталось только два этажа, дальше торцом стояла трехэтажка в которой располагался книжный магазин. Из дверей магазина шел чёрный дым. Да и саму трехэтажку изрядно потрепало. У неё тоже не было верхнего этажа, он грудой битого кирпича, пронёсся по кабаку, уничтожив его. Ещё правее, через дорогу, напротив книжного стояла, теперь уже одноэтажная, сталинская трехэтажка. Ещё правее — Хрущевка, от которой осталось два с половиной этажа, а дальше — стадион. Устояли только маленькие деревца, которые были полностью голые, как будто на дворе была поздняя осень. И огромное количества битого кирпича, кровельного железа, сгоревших остовов машин и прочего мусора со стороны Питера, а километрах в трех, на юг, в сторону области виднелась огромный бруствер из деревьев, сгоревших машин и прочего не пойми чего. И тянулся этот бруствер, сколько хватало глаз. Пару раз там что-то очень серьёзно грохнуло. Возможно, эвакуационные службы МЧС пробивали проход для техники… Апокалипсис, мать его…. Ударная волна накрыла Павловск, уже растеряв свою силу и, всё равно, изрядно здесь нашкодила.
Китяж посмотрел правее книжного, на бывшую улицу Марата, а ныне — Госпитальную. Там было какое-то движение. Тяжин вытащил из лаза рюкзак и спрыгнув на землю, плюхнулся на живот и быстро, по пластунский подполз к углу фундамента, из-за которого и Красных зорь и Марата просматривалась как на ладони, от стадиона, по Марата полз человек и Китяж достал из рюкзака оптику. И тут он услышал звук двигателей. Сначала далеко, но потом все ближе и уверенней, звук шел со стороны мусорного бруствера. И вот, со стороны Гатчины появилась колонна.