— Я могу их увидеть?
— Конечно. — «Что еще? Буду ли я должен убить дракона? Победить чудищ, прячущихся под кроватью? Яростным взглядом нагнать страху на твоих поклонников, так что душа уйдет в пятки?» — Я покажу тебе мой главный корабль — «Гром чести».
— Ладно. — Она взяла его за руку и повела к двери, потом обернулась к оставшимся парам, остолбенело уставившимся на них, и помахала рукой. — Я хочу посмотреть на папин корабль. Пока!
Уилберфорс, который совершенно не поддался испытанию возрастом, помог Мелоди надеть маленькое пальтишко, затем распахнул двери перед ней и Джеком и молча поклонился, провожая их из клуба.
Снаружи уже разгорелся день. Джек заморгал, ослепленный его яркостью. Когда небо успело стать таким пронзительно-синим?
Он опустил глаза на крошечную пиратку, шагавшую рядом. Она тоже посмотрела на него — глазами синими, как летнее небо.
Одна ночь… одна ночь, которую он, как ни старался, как далеко ни заплывал, как бы долго ни отсутствовал, не смог вытравить из памяти… Одна ослепительная ночь полного единения… прежде чем она отбросила его прочь, чтобы выйти за более богатого человека…
Бывшая Амариллис Кларк, ныне графиня Комптон! Ей придется объясниться и на это раз сказать всю правду.
— Папа! Я вижу дом. Какой он большой!
Наверное, никто в мире не мог бы испытывать такое возбуждение, как трехлетняя Мелоди. Она подпрыгивала на пружинах сидений экипажа. Буквально повисая, высовывалась из окна. Она даже на целых две минуты забыла о своей довольно гадкой на вид тряпичной кукле.
— Да, Мелоди. У графа Комптона очень большой дом.
Джек двумя пальцами подобрал с пола экипажа тряпичную куклу дочери и положил ее на сиденье рядом с Мелоди. Горди Энн выглядела как истрепанный галстук, который завязали в узлы, а потом не меньше года таскали по грязи за упряжкой мулов.
Но любовь Мелоди к ней была безграничной. Джек теперь и сам был включен в этот круг любимых.
«Мое место где-то между Горди Энн и ягодным пирожным. А может, я котируюсь наравне с ягодным пирожным».
Что ж, такое место вполне приемлемо. В конце концов, он и сам был весьма неравнодушен к пирожным.
По крайней мере, в детстве, когда мир был полон красок, разноцветных, а не серых, и язык различал разнообразные вкусы, а не песок и опилки.
Мелоди очередной раз подпрыгнула на сиденье и бросила на Джека жизнерадостный взгляд:
— Папа, я вижу дверь! — Ее громадные синие глаза весело сверкали.
Дела шли на лад. Теперь его мир, кроме серого, включал в себя еще и синий цвет.
Они в точности повторяли цвет глаз ее матери. Глаза цвета летнего неба, синего топаза, яичка малиновки… Глаза Амариллис дразнили и сияли, превращая незадачливых мужчин в бездумный воск в ее руках.