Весь дом пришел в движение. Мама Аристо, Килико, Кария укладывали в торбу еду. Гераклид принес теплую хламиду.
— Эх, останемся без лодки! — в сердцах вздохнул он. — Ну, да ладно, жизнь дороже… Ты ведь нам не чужой, Тимон!
— Я пойду пешком.
— К скифам? — Гераклид усмехнулся. — Ладно. Поспеши. Парус поднимешь за мысом — иначе могут заметить.
…Они вышли к морю. Дул легкий ветерок.
— Боги благосклонны к тебе, Тимон. Плыви в Гераклею. Там свой тиран Клеарх, но тебя никто не знает. Шли письма с купцами — я тебе буду отвечать. Да помогут тебе боги, — сказал Сириск.
Тихо отошла в полумраке лодка.
— Пусть боги будут благосклонны и к тебе, Сириск, — услышал он из темноты. — Прощай…
Строги новые законы ойропат. Каждая знает — раз в две недели дежурство в конном разъезде. Все остальное время — не легче. Тысячи рабынь трудятся повсюду. Одни выращивают на плато золотую пшеницу. Другие возделывают огороды и виноградники. И за всеми надо следить. На памяти еще у всех последнее бегство трутней. Все знают — если один из них жив, а не растерзан зверьми, как второй, то скоро жди гостей с побережья. Все этого боятся — непримиримые скорее умрут, чем сдадутся трутням.
Но вот прошел фаргелион, отцвел буйными цветами скирофорион[20], отколосился пшеницей и рожью гекатомбеон[21], а непрошеных гостей не слышно.
— Благодари бога, дочь, что пока все спокойно! — Агнесса пришла в покои, где в постели лежала Гелика. Силы возвращались к ней медленно. К концу лета стало ясно — Гелика ждет первенца.
— Моли бога, чтобы родилась девочка! — Агнесса сурово взглянула на дочь и вышла, сопровождаемая неотлучной Агриппой. Та мельком взглянула на Гелику и, как всегда, гадко улыбнулась.
…Долго тянется время. Раны уже почти затянулись, но слабость не дает встать с постели. И неотступно преследуют глаза Алкиды. Она отпустила Тимона. А что было потом! О, боже!.. На память все приходит эта сцена: «Смотри, смотри, тварь», — Агриппа держала Гелику за волосы и поднимала ей голову, а перед ней, привязанная за руку и за ногу, висела Алкида. Она уже не кричала, а только хрипела. Небольшой костер жег ее. И как только она начинала извиваться, Агриппа бросала в огонь охапку травы. И так продолжалось бесконечно долго. Наконец то, что осталось от Алкиды, сбросили в пропасть.
— Так будет с каждой. И клянусь Ареем, я не пощажу никого! Даже свою дочь! — сказала Агнесса.
Тяжелое молчание стоит в рядах ойропат. Только позвякивают уздечки, да фыркают изредка кони.
— Многие думают — я пощадила Гелику! — Агнесса обвела всех долгим, суровым взглядом. — Так знайте — она не казнена по одной причине — Агриппа убила ее трутня. И теперь я назначаю ее, Агриппу, полемархой. Она и только она достойна быть моей дочерью! И помните все: ни один живой трутень не должен уходить от нас, будь то охотник или бродяга. И еще: мало убивать тех, кто забредает в наши дебри. Мы должны очистить от них всю землю на один день пути в округе. Чтобы не было даже угрозы. А для этого мы будем под видом скифов совершать набеги на тех, кто живет с нами рядом. Клянусь Ипполитой и Ареем — мы очистим вокруг нас землю от этих безмозглых тварей!