Вероника надеялась, что ребенок не выдержит побоев, лишений, умрет в утробе, не успев увидеть белый свет. Да и чему удивляться, тут и взрослый не выдержит. Но… Ребенок держался цепко, и живот бабы вздувался все больше.
Начальник охраны, несколько раз увидев изменившуюся, раздувшуюся во все стороны Веронику, все понял и, опасаясь неприятных последствий для себя, поспешил перевести ее на работу в другую зону.
Рождение ребенка в женской зоне в те времена было настоящим горем. Не приведись узнают, от кого он зачат, несчастным будет его отец. Не миновать ему срока — долгого и мучительного. Ведь и судили таких по политической статье, как вступивших в грязную связь с преступницей и тем опозоривших честь советского офицера. За это давали на всю катушку — двадцать пять лет. А потому старались те офицеры избавиться от компромата, убивали забеременевших. Или посылали на такие работы, где не то что баба ребенка — медведица медвежонка скинула бы. Так было и с Вероникой.
Сами бабы в бригаде не давали ей передохнуть. Заставляли выволакивать из барака «параши», носить воду в бачках. Она бралась охотно — не хотела иметь ребенка, да еще от старого ублюдка. Всячески пыталась избавиться от него. Но тот держался за жизнь зубами.
Веронику били охранницы. Загоняли в угол. Молотили кулаками по животу. Бесполезно…
— Ну, баба, либо дурака, либо богатыря на свет произведешь, — говорили зэчки. И Вероника выла не своим голосом:
— Не хочу! Оставлю в зоне! Не возьму! Видеть не могу!
Родила она сына. В положенный срок. Не богатыря и не дурака, не урода, совсем обычного. Как две капли воды похожего на отца.
Начальник зоны, едва взглянув, сразу понял, кто отец малыша, и сообщил выше. Вскоре Вероника узнала, что начальник охраны — отец ее ребенка, скончался от инсульта.
Сама баба долго не хотела видеть, кормить сына. Но его принесли ей, не спросясь. Маленький беспомощный человечек кричал, надрывался. Хотел есть. И Вероника не выдержала, взяла на руки, назвала Афанасием в честь своего деда. Она и не знала, что беременность и роды в таких условиях не пройдут бесследно. И ее с диагнозом «сахарный диабет» отпустят домой, за невозможностью использовать в труде…
Забирать Веронику приехал отец. Он-то и увез Афоню к себе в деревню, чтобы дочь скорее успокоилась, забыла все случившееся.
Афоня рос хилым, бледным, тихим. Он почти не видел мать и сколько себя помнил, возле него были бабка с дедом..
Уж так случилось, что деревенские мальчишки, узнав от старших, откуда взялся Афанасий, нещадно дразнили мальчугана, а когда ловили, устраивали ему «темную». Потому на улицу он не ходил. Дружил с девчонками. Они жалели и понимали пацана.