— Она моя, Лех. Кажется, всегда была моей. Просто ждала, когда я ее найду, и только после этого проснулась. Красивая, правда?
— Спаси Двуединый… — Лех судорожно вздохнул, когда от яркого блеска риалла трава вокруг меня покрылась тончайшим слоем белого инея. Даже Ширра внезапно начал менять цвет, на глазах становясь из черного каким-то пепельно-серым, но я не дала ему возможности превратиться в альбиноса — проворно убрала жемчужину на место и, посмеиваясь про себя, стерла с удивленной морды провокационно поблескивающие снежинки. Так-то! Моя красавица сильна и холодна, как неприступные скалы Летящих Пиков. Но она умеет быть ласковой и нежной, если рядом окажутся чьи-нибудь заботливые руки, способные ее согреть и обнять. Не зря рядом с риаллом Ширры она становится такой умиротворенной — нравится ей его тепло, любит она его раскрытые ладони, готова поддаться мягким объятиям угольно-черных крыльев. Точно так же, как готова смиряться с его силой и принимать ее, как данность.
Ширра помотал головой, ошалело стряхивая с себя остатки инея, и в какой-то момент так увлекся, что не заметил, как попал правой лапой под лунный свет. Я тоже не увидела — была слишком поглощена своими мыслями, зато Лех отчего-то вдруг побелел и оцепенел окончательно, не в силах оторвать остановившегося взгляда от ярко освещенной когтистой пятерни. Замер, как громом пораженный, не в силах издать ни звука, только глаза постепенно расширялись, да наполнялись непередаваемым выражением — то ли ужасом, то ли злым восхищением. Кстати, именно их диковатый блеск заставил меня поднять голову и с непониманием обернуться.
— Лех, ты чего?
Он звучно сглотнул, но не проронил ни слова, уставившись куда-то вниз, и я поспешила проследить за его взглядом. Однако все равно ничего не поняла. Что такого? Лапа как лапа. Когтистая. Черная. Здоровенная, чуть не с мою голову. Что он там нашел интересного? Может, Ширра когти выпустил целиком, и Лех, наконец, разглядел, насколько они ужасны? Тогда да, я согласна — тут есть, от чего впасть в ступор. Даже эльфов в свое время пробрало, потому что эти коготки действительно достойны того, чтобы ими ужасаться и восхищаться одновременно. Разумеется, тогда, когда они не нацелены на твое горло.
Тигр поймал мой вопросительный взгляд, отчего-то насупился и с тихим ворчанием убрался в тень, сворачиваясь вокруг меня теплым клубком и игриво щекоча ладонь жесткими усами. Но на Патрульного бросил такой выразительный взгляд, что Лех не только прикусил язык, разом передумав спрашивать и выяснять что бы то ни было, но и опасливо попятился. Пару мгновений смотрел в золотые зрачки зверя почти в упор, пару секунд как-то держался, не желая уступать, но быстро сдался — у Ширры действительно слишком тяжелый взгляд, чтобы долго его выдерживать. И поразительная способность подавлять чужой разум, будто перед тобой не зверь, а древний бог, почтивший своим присутствием эту грешную землю. Хочется поневоле склонить голову или пасть на колени, чтобы избежать этого гнета. А то и убечь куда подальше, потому что ощущение смертельной угрозы порой бывает такое, что леденеет сердце и кровь стынет в жилах. Кажется, Лех сейчас это хорошо прочувствовал — вздрогнул, быстро отвернулся, а потом и вовсе поднялся. Попятился, отступая от нас медленно и осторожно, словно перед парой разъяренных бурых медведей, которых посмел не вовремя потревожить.