В этот раз я не стала утруждаться и покрывать голову – все равно не сойду за «свою», да я к этому и не стремилась. К сожалению, я не знала имя этой женщины, так что пришлось мне на пальцах объяснять ее знакомым единоверцам, кто мне нужен, зато я попутно выяснила, что батюшке стало лучше. Наконец женщина нашлась – она ходила где-то в глубине кладбища, и я показала ей фотографию Хофмана.
– Он это, тот супостат! – уверенно сказала женщина и с подозрением уставилась на меня: – А откуда она у тебя?
– Не поверите – случайно нашла, – ответила я.
Быстрым шагом, почти бегом, я направилась к выходу с кладбища и пошла к дому священника. На мой стук в калитку появилась молодая симпатичная девушка в невзрачном платье и с серым платком на голове. Узнав, что я к отцу Леонтию, она без раздумий и колебаний пригласила меня войти и повела к лавочке, где спиной ко мне сидел какой-то старик.
– Батюшка, к тебе пришли, – сказала она и скрылась в доме.
Я же, обойдя лавочку и увидев худое, почти аскетичное лицо священника, встретив его суровый взгляд, замялась, потому что впервые в жизни не знала, как начать разговор. Он же, видимо поняв это, сказал, указывая на стул, стоявший напротив лавочки и явно предназначенный для посетителей:
– Садись и рассказывай, что тебя ко мне привело.
Решив, что лучше не врать, я начала, словно в холодную воду шагнула:
– Отец Леонтий, я – частный детектив, и зовут меня Татьяна Иванова.
– Слушаю тебя, Татиана, – священник совершенно спокойно отреагировал на мой род занятий – наверное, ему еще и не такое видеть и выслушивать приходилось.
– Скажите, пожалуйста, вы знаете человека по имени Алексей Алексеевич Горбунов? Или, может, слышали о нем?
– Ведаю, – кратко ответил он.
– Он мне кое-что рассказал о староверах, но очень кратко, поэтому я не знаю ваших традиций, нравов и обычаев и прошу вас заранее простить меня, если я невольно что-то не так скажу или сделаю.
– Не волнуйся, Татиана. Говори, – сказал он.
– Я многое знаю, а кое о чем просто догадываюсь. Речь пойдет о Третьей швейной фабрике, до революции принадлежавшей Афанасию Кузьмичу Кузнецову. Я знаю, что он отправил всю свою семью за границу, а сам остался здесь. Я знаю, что он потайным ходом, ведущим в Зеленый овраг, сбежал от чекистов и скрывался с помощью своих единоверцев, которые его и похоронили – видимо, тайно – в фамильном склепе Кузнецовых. А еще я с очень большой долей уверенности могу предполагать, что на фабрике имелся тайник с ценностями. Сюда за ними приехал один человек, недавно побывавший у вас. Своими криками и упреками он довел вас до сердечного приступа. Вот он, – я показала священнику фотографию, но он продолжал сидеть с непроницаемым выражением лица. – Он – гражданин Германии и зять одного из потомков Кузнецова, который и направил его сюда. По всей вероятности, тайник на фабрике оказался пустым, но там имелось указание, где искать его содержимое, и раз этот человек пришел к вам, значит, оно здесь. Хотя зачем я вам все это рассказываю, вы ведь и сами уже все знаете. Этот человек все еще в Тарасове, он ждет, когда с вами можно будет еще раз поговорить, но это – уже моя догадка.