— Бим-бом-брам-стеньга... — произнес Драгунский, выплевывая попавшую в рот землю.
И тут в окно ворвался рев авиационных моторов. «Неужели японские? — подумал Викентий Иванович. — Когда же успели их вызвать?»
Снова грянул взрыв. Тряхнуло стены, сверху посыпались камни. Все попадали на пол. В глаза ударил ослепительный свет — снесло крышу и вышибло переднюю стену. Кабинет коменданта стал похож на открытую террасу. Под торчавшими балками качался на цепочке диск восходящего солнца.
— Спокойно, товарищи! Раз бомбы падают на японскую крепость, значит, это наши самолеты! — сказал Русанов.
Забалуев в порванной гимнастерке с белой от пыли головой уже залег между обломками стены, выбрал удобное место для стрельбы по Воротам Дракона. Баторов стоял на коленях, раздвигал в стороны камни.
Рядом с постройкой упал снаряд.
— Ложись! — скомандовал Иволгин.
Грохнул взрыв, взвизгнули осколки. Когда рассеялся дым, Иволгин на засыпанном щебенкой полу увидел окровавленного Березкина. Его стал перевязывать Туз. У разбитого телефонного аппарата лежал автоматчик Селянин, убитый. Около них ползал запыленный Посохин, без каски, с оторванным погоном.
— Ты контужен? — дернул его за рукав Баторов.
— Ничего, жив-здоров. Тут у них подполье, должно быть. Погреб... Ну, как у нас для картошки.
Поликарп оказался прав: подполье вскоре нашлось. Он приподнял крышку, бросил в темную дыру гранату и, переждав взрыв, прыгнул вниз.
— Давай сюда! — крикнул он.
За ним шмыгнул Юртайкин, потом Иволгин с карманным фонариком. В его свете они увидели серые бетонные стены, узкую амбразуру с пулеметом, убитого японца. Слева чернел дверной проем. Кто-то бросился к двери, закрыл ее на засов. Иволгин вылез из подвала, сказал Русанову:
— Там хорошее бомбоубежище.
«В бомбоубежище, конечно, безопаснее, — подумал Русанов, — бомба там не достанет. Но если японцы ворвутся на террасу и забросают подвал гранатами? Тогда конец».
Решение пришло само собой: людей укрыть внизу, но и террасу не отдавать, отстаивать до конца.
— Всем в убежище! — скомандовал он, взмахнув рукой. Его никто не слышал, но по энергичному жесту все поняли — надо спускаться вниз.
На террасе остался один Драгунский, только что вылезший из-под обломков.
— Я не полезу в подвал! — крикнул он. — Пусть они, гады, видят, как умеют умирать русские люди! — Он вскочил на поваленную стену, рванул ворот гимнастерки. — На, стреляй, сволочь!
— Фазан неумный! — зло сплюнул Иволгин.
В Драгунского никто не стрелял. Перепуганные бомбежкой, японцы попрятались в норы. Валерий с проклятиями полез в убежище.