А в остальном...
Все хорошо, все хорошо!
Юртайкин под хохот и шумные аплодисменты зрителей скрылся между танками.
К распахнутым воротам военного городка подкатил на рикше пьяный граф Кутайсов.
— Я приветствую наши отечественные танки! — заорал он.
Автоматчики, стоявшие у ворот, переглянулись.
— Кто же все-таки он есть — русский граф или английский мистер? — спросил ефрейтор Туз.
— Мабуть, то и другое, — ответил старшина Цыбуля.
За графской коляской бежал, пошатываясь, Федька-эмигрант. Увидев знакомых автоматчиков, подошел к ним и взялся рассказывать, как звонил он сегодня во все колокола — встречал советские танки, и объяснил, почему звонил:
— Сегодня я самый счастливый человек во всем мире, — залепетал он пьяным языком. — Да, да, самый счастливый в мире. Вы спросите, кем был Федька-эмигрант до нынешнего дня? В сорок первом году он сутками стоял в магазине Чурина за горстью чумизы. Первыми стояли у прилавка завоеватели страны — японцы. Они получали рис. За японцами стояли китайцы — коренное население. Им давали чумизу, гаолян. А Федька-эмигрант стоял в самом хвосте очереди как пришлый чужеземец. Пока все японцы и китайцы не купят себе пропитание, Федька-эмигрант и близко не должен подходить к прилавку.
— И поделом ему, — бросил Посохин.
— Нет, вы послушайте, что было дальше, — продолжал Федька. — В Мукден пришло известие: «Русские пленили фон Паулюса, выиграли битву за Сталинград». И вы представляете? Федьку-эмигранта переводят из третьего разряда во второй. Его ставят в очередь вслед за японцами. Вот это да! Получил повышение!
— За что же такая честь? — засмеялся ефрейтор Туз.
— Это еще не все! Вы слушайте дальше, да, да! Когда вы взяли Берлин, японцы уступили нам первую очередь! Федька-эмигрант стал первым к прилавку! Представляете? Почет-то какой! Первы-ы-й!
— Значит, на чужом горбу в рай? — спросил Забалуев.
— Вы смеетесь? — спросил Федька. — А сегодня купец Ямаура назвал меня Федором Ивановичем! Вы слышите? По отчеству. Угостил из своего бокала сакэ и сказал, что я представитель великой русской нации. Как будто я Хайлар брал. Он меня целует, а я рыдаю. Я-то при чем? Ох, зачем меня завезли на чужбину! Я убегу с вами. Убегу! Я буду бежать, как собака за возом!
Слезы катились по Федькиным щекам. Он отвесил автоматчикам поклон и опять побрел к церкви звонить...
До глубокой ночи у военного городка бурлила пестрая многотысячная толпа. Звучали песни, звенел гонг.
— Вансуй! Вансуй! — взлетало над толпой.
А на мостовой, над пестрым морем соломенных шляп все метался зубастый дракон и никак не мог догнать красный шар...