«Значит, дошло», — подумал Иволгин и спросил с укором автоматчика:
— Почему не поймали нарушителя?
— Та хиба ж его пиймаешь, колы вин крутытся як юла. Я так и зрозумив, шо вин до вас хлопоче.
Было уже за полночь. Иволгин снял ремень и гимнастерку, лег на разостланную на кровати циновку. Но спать не хотелось. Поворочавшись, Сергей подошел к окну. Огней в городе становилось все меньше. За перекрестком темнела пагода с изогнутой крышей. Над крышей чернел старый клен. Под окном домика прохаживался с автоматом Илько, мечтал в стихах улететь на север, где все не так, все по-иному — не такое небо, не такой ветер, где шумит зеленая тайга, синеют ясные озера:
И Амур с берегами покатыми,
И весенний туман над рекой...
Иволгину вспомнилась родная сторонка, зеленые клены над селом. Клены на Брянщине не то что здесь — густые, высокие. Они первыми встречают утренние зорьки и последними провожают тихие вечерние закаты. А подует ветерок — зашумят, залопочут, будто зашепчутся... Особенно хороши они осенью — красные, золотые, бледно-желтые. Засыплют, бывало, крышу отцовской кузницы разноцветной листвой, и стоит она, как сказочный терем.
Подумал об этом Сергей, и на душе у него стало совсем легко — как будто напился ключевой воды! Скорей бы домой...
Рано утром Державин получил шифровку из штаба фронта, в которой сообщалось о том, что в полдень в Мукден прибудут эшелоны с бригадой Волобоя и что ему, Державину, вместе с десантниками надо присоединиться к бригаде и следовать дальше — в Порт-Артур. Приказная часть шифровки не обрадовала генерала. Скандал у публичного дома, затеянный Иволгиным, сильно осложнил отношения нашей комендатуры с мэром города, а также с союзниками, и ему как начальнику гарнизона хотелось самому все урегулировать, поставить на свое место, а не взваливать свои грехи на чужие плечи. Но приказ есть приказ, и его надо выполнять.
Перед отъездом решено было устроить прощальный обед — разослали приглашения, накрыли столы. В ожидании гостей Державин сидел со своим преемником Жилиным, давал ему последние советы и поручения, предостерегал от возможных ошибок и промахов.
— Да, брат, ошибаться нам нельзя, — повторил он и снова заговорил о том, как умело используют недруги каждую нашу оплошность. Взять хотя бы происшествие у публичного дома. Ведь он, Державин, в тот же день нанес визит мэру города и разъяснил ему, что поступок младшего лейтенанта не имеет ничего общего с линией советского командования. Но тем не менее мэр до сих пор негодует и отказался даже от приглашения на званый обед, сославшись на головную боль. Конфликт раздувается. На заборах появились фальшивые приказы советского коменданта, запрещающие ездить на рикшах. Безработные рикши толпятся у комендатуры — просят чумизы.