Поговорив, Иволгин и Цыбуля вместе подошли к полосе препятствий, где занималось первое отделение. Два бойца подползали под проволокой к финишу, трое стояли на старте, а коротыш Юртайкин, зацепившись гимнастеркой за колючую проволоку, лежал на траве, как пойманный в капкан. Ефрейтор Туз громко подал команду «Смирно», и все солдаты замерли на своих местах, опустив руки по швам. Только Юртайкин лежал под проволокой на полосе препятствий, не в силах двинуться.
— А вас шо, не касается?! — гаркнул на него Цыбуля. — Встаньте, як положено!
— Лежу, товарищ старшина, — ответил печально Юртайкин. — Рад бы, как говорят, в рай, да проволока не пускает.
Солдаты едва сдерживали смех.
— Рядовой Забалуев, видчипыть цего экземпляра, — распорядился Цыбуля.
Здоровенный и добродушный на вид солдат склонился над проволокой и стал вызволять Юртайкина из беды, приговаривая:
— Эх, Сеня, Сеня!.. Попался ты, как гольян в невод. — Глянув на подошедшего Иволгина, добавил, будто объяснял причину случившегося: — Вятский он у нас. А они большие не растут.
— Ладно, ладно, костромские больно растут, — огрызнулся Юртайкин, выбравшись наконец из ловушки. — Это не у вас в Костроме да на той стороне дрова градом выбило?
— А не у вас, случаем, корову на баню затаскивали, траву там съесть? — парирует Забалуев.
— А ты как думал! Вятские ребята хватские — семеро одного не боятся. Семеро на стогу, один подает — кричат: «Не завалива-ай!»
Цыбуля заметил в глазах младшего лейтенанта искорки смеха, предусмотрительно отвел его в сторону.
— Между прочим, потому и трудно воспитывать цего вертопраха Юртайкина. Вызовешь его стружку знымать, а вин як сморозе шо-нибудь — хочь хрыстысь та тикай. Дай боже самому не рассмиятыся. У его даже ложка с надписью: «Эх, Андрюша! Нам ли жить в печали!»
— Это хорошо, люблю веселых, — улыбнулся Иволгин.
— Конечно, личному составу шо не смияться? Обмундирование выдають, годувать — годують, — продолжал нахмурившийся старшина. — Хиба ж ему погано живеться — личному составу? А нам смияться не положено.
— Почему же не положено?
— Потому шо в армии субординация и дисциплина. Мий дядько Прокоп, старый солдат, так говорыв про дисциплину: «Воиньска дисциплина жмэ нижнего чина. А нижний чин того, кто учить его». Зразумилы?..
Во втором часу дня автоматчики с песней вернулись в расположение батальона. У землянки их встретил Будыкин. Приняв доклад Цыбули, он солидно кашлянул в кулак и, оглядев строй, негромко, чуть заикаясь, сказал:
— К нам в роту прибыл новый офицер младший лейтенант Иволгин — фронтовик, гвардеец, орденоносец. Сегодня он примет ваш взвод.