— Давай, давай, Семен! — подбадривали его автоматчики.
Вся рота была в восторге от номеров Юртайкина. Даже меланхоличный Поликарп Посохин подошел взглянуть, что он там вытворяет. Среди солдат не было видно лишь Цыбули-младшего.
Ротный поэт был совершенно равнодушен к Сениному искусству — уединится где-нибудь в прошлогоднем бурьяне, лежит, сочиняет стихи.
По своему характеру Илько — человек редкостный и совсем не похож на своего брата. Старший Цыбуля телом плотен, костью широк, а Илько тощий, длинный, нескладный. У Цыбули-старшего голос зычный. Он может и накричать сгоряча, а Илько человек застенчивый, с лирической душой. Посмотришь на братьев — и диву даешься: как могла одна мать породить на свет столь непохожих сынов!
Иволгину говорили, что у старшего Цыбули была думка продвинуть брата по службе, сделать его сержантом или хотя бы ефрейтором. Но из этого ничего не вышло: Илько начисто лишен склонностей к командирскому делу. Едва выпадает свободная минута — уйдет в кусты багульника, раскроет сшитую суровыми нитками тетрадь и смотрит черными глазами то на повисшего в небо жаворонка, то на извилистую линию горизонта. А сам все шепчет, шепчет — сочиняет стихи. В такие минуты он забывает все на свете — ничего не слышит, не видит, как глухарь на току. Может пропустить мимо ушей даже зычный голос своего брата, зовущего в строй или к ружейной пирамиде. Старшина не дает ему спуску ни в чем, требует даже больше, чем с остальных.
— Для тэбэ вирши дороже матчасти и устава? — презрительно спросит он и добавит, сплюнув: — Сыдыть Даныло на пэню и пыше разню юрунду...
Если разговор происходит наедине, Илько непременно огрызнется:
— А шо ты ходышь, як дутый? Шо ты горчишь на мэнэ, як той цербер?
Подобными любезностями братья обмениваются частенько. Но как запоют «Ой, на гори тай жиньци жнуть», наступает между ними полное согласие. По всей Маньчжурке не сыскать столь звучного и согласованного дуэта.
Илько начал солдатскую службу на Дальнем Востоке, у Амура, но потом Федосий Цыбуля, можно сказать, силком перетащил его к себе на Бутугур — написал рапорт, что желает служить и воевать рядом с братом, и добился-таки своего. Илько недоволен переводом в Забайкалье и до сих пор корит брата за его хлопоты. Недоволен потому, что влюбился в широкий Амур, в дремучую дальневосточную тайгу и задумал даже поселиться после войны на приамурских просторах. В свободные минуты Илько сочинял стихи о неповторимых красотах дальневосточных рек и озер, о задумчивом шепоте зеленых лесов. А иногда — про тяжелую солдатскую службу вдали от фронта, про увядающую в сопках молодую любовь. Компанейский Сеня Юртайкин не выносил его тоскливых стихов, шарахался от них прочь, заткнув уши: