— Посмотрим. Если днем удастся подремать, почему бы и нет? — улыбнулась девушка, вставая.
Походка у малышки обалденная, невзирая на ботинки по килограмму весом каждый, не меньше, отметил про себя Джанни. Вскинув на плечо увесистый кофр, девушка шла легко, при каждом шаге будто приподнимаясь на носочки, отчего ноги в голубых джинсах казались еще длиннее.
— Послушай, — полюбопытствовал Джанни, — ты часом не балерина?
— Попадание в десятку, — кивнула она. — С семи лет занималась классическим танцем, а потом как вымахала за год до метра семидесяти восьми, стала выше всех мальчишек… Словом, в пятнадцать лет моей балетной карьере настал конец. Пришлось спешно переквалифицироваться.
— Но ходишь ты словно прима, — искренне восхитился итальянец, любуясь стройной фигуркой, гордой посадкой головы и струящимся водопадом черных волос своей новой знакомой. — Кажется, мое сердце в опасности, моя жемчужина… — И умолк, ошарашенный.
Что произошло? Да ровным счетом ничего. Просто девушка взглянула на него через плечо, чуть вскинув подбородок.
Камея. Настоящая камея, но вырезанная из куска льда. Лицо, прекрасное, словно у богини, и столь же отрешенное. Глаза — точь-в-точь два холодных аквамарина в обрамлении темных ресниц… Только вот отчего-то эта завораживающая красота напрочь отбивала охоту к флирту, даже самому что ни на есть мимолетному. Куда легче было бы приударить за мраморной Афродитой.
Джанни поскреб подбородок, и его внезапно осенило.
— Детка, — заговорил он мягко и проникновенно, — давай расставим все до единой точки над «i». Я счастливо женат, у меня крошечная дочка, как две капли воды похожая на своего папу. Моя добрая мама передала мне по наследству несусветную порядочность, за что я ей, разумеется, благодарен. Но я не могу — слышишь, не могу не реагировать на такую потрясающую красоту! Как итальянец, как мужчина в конце концов, — распалялся понемногу он. — И это вовсе не означает, что я сплю и вижу, как бы приударить за тобой!
Памела слушала его внимательно и серьезно. Потом достала очередную сигарету, но так и не закурила.
— Прерви на секунду свой горячий монолог, — произнесла она, и Джанни послушно умолк на полуслове. — Во-первых, ты прав: настрой у меня нынче не романтический, а самый что ни на есть деловой. А во-вторых, редакция не ошиблась, предоставив освещать конкурс столь потрясающему ценителю женской красоты, коим, вне всякого сомнения, являешься ты.
Итальянец растерянно заморгал, но почти тотчас рассмеялся.
— Слог у тебя и вправду отличный. И с чувством юмора все, кажется, о'кей. А еще я вижу, что ты, моя жемчужина, здорово наловчилась отшивать приставучих мужиков. Боже Праведный! — У Джанни от неожиданно пришедшей на ум мысли перехватило дыхание. — Давай будем честными до конца. Умоляю, скажи, ты, часом, не лесбиянка?