— Ну хорошо! — сказал он. — Предположим, что ты просто не решаешься. Тебе стыдно, что ты ещё не овладел техникой прыжка.
— Вот, вот, это самое! — обрадовался я.
— Хорошо, я покажу тебе, как надо прыгать.
Папа отодвинул стулья в сторонку, снял пиджак и стал на край ковра. «Значит, ковёр у нас вроде как маленький бассейн», — догадался я.
— Руки поднимаешь над головой. Вот так, — объяснял папа. — Подбородок прижми к груди и… падай! Очень медленно падай! И как только наступит критический момент — кажется, вот-вот ты сложишься пополам, словно перочинный ножик, — тут ты и отталкивайся от трамплина и сразу вытягивайся как стрела. Ноги нельзя ни раздвигать, ни сгибать в коленях. Это главная ошибка всех новичков…
Так мы тренировались с папой на ковре. У меня очень здорово получалось. Папа подсказал мне ещё один секрет: надо крепко цепляться пальцами ног за трамплин, чтобы толчок лучше вышел. У нас в комнате я делал всё это, как настоящий чемпион.
На другой же день я пошёл купаться. На водной станции я повторил всё в точности, как мы делали с папой. Но, сколько я ни бился, стоило мне дойти до того момента, о котором папа говорил: «Вот-вот сложишься пополам, словно перочинный ножик», — и дальше у меня уже ничего не получалось. Я так боялся шлёпнуться животом, что вообще не прыгал. Вокруг уже стали собираться мальчишки, а один крикнул:
— Ну, давай, давай! Чего тянешь? Нам охота поглядеть, как ты шлёпнешься!
Я побежал за ними и разогнал их. А когда обернулся, вижу — трамплин где-то далеко-далеко. Ну, думаю, возвращаться уже не стоит… Так я ни разу и не прыгнул вниз головой.
Дома всё было по-прежнему. Только, должно быть, папа забыл про прыжок. Во всяком случае мне очень хотелось этого. За весь вечер он так и не спросил, помогла ли мне тренировка на ковре.
Все следующие дни я даже близко не подходил к водной станции. Всё ломал себе голову, как бы мне увильнуть от сдачи норм по плаванию. А может, моё будущее вовсе не на воде? Может, я какой-нибудь легкоатлетический талант? Но перейти в лёгкую атлетику я так и не успел. В субботу за ужином (мама приготовила жареную картошку с селёдкой — моя любимая еда, и я ничего плохого никак не мог подозревать) папа вдруг вспомнил о прыжках:
— Ну, Альфи, был на водной станции?
Я мотнул головой и поспешил набить себе рот картошкой — тогда хоть мне не надо будет отвечать: ведь мама очень не любит, когда я разговариваю с полным ртом.
Но папа терпеливо выжидал, и не успел я второй раз набить рот, как он спросил:
— Надеюсь, теперь у тебя получается прыжок вниз головой?